Она старалась не думать о прошлой ночи и метаморфозе, которую принесло утро. Но факт оставался фактом: Бен, который вчера выбросил белый флаг и сдался ей на милость, исчез. Именно Гриша так оригинально разбудил ее утром, именно он взял ее на эту зарядку. И вроде все было хорошо, но напряжение так и висело в воздухе. Оля чувствовала, что их пределы снова работают, что ей придется уступать, что Гриша не даст ей столько воли, как Бен. И вид его потрясающего тела в работе заставил задуматься: скольких девочек этот красивый и опасный засранец свел с ума? Которая она по счету? И сможет ли стать единственной?
— Я не очень спортивный человек, — призналась Ольга, словно извиняясь.
— Я заметил, — хохотнул ее друг, выполняя скручивания на соседней скамье.
Ольга досчитала до пятидесяти, а потом сбилась. Кажется, он сделал три раза по сто.
— Иди сюда, — позвал Гриша, закончив с прессом.
— Я не буду отжиматься, — заупрямилась Оля.
— Не придется. Вставай.
Она встала, подозрительно поглядывая на друга.
— Чего ты задумал?
— Тебе понравится, — скривил он рот в усмешке.
И Оля не смогла не улыбнуться в ответ, потому что это был… Бенедикт.
— Закрой глаза, — попросил он. — Расслабься. Доверяешь мне?
— Всегда, — выдохнула Хелл, чувствуя, как его руки скользят по ее плечам.
— Моя смелая девочка.
Бен провел ладонями вниз по ее рукам, переплел их пальцы.
— Попробуй чувствовать это. Не думай, — шепнул он ей в ухо.
— Что чувствовать?
Ответа она не получила, лишь послушно подняла руки, оставив их на ширине плеч, подчиняясь Бену.
— Ладонями вверх, — подсказал он снова, чуть помогая ей, поддерживая.
Хелл исполнила его просьбу, хотя не без сожаления, потому что им пришлось расцепить руки.
— Спасибо за новый день, — проговорил Бен еле слышно куда-то в небо и, не давая Хелл подумать об этих словах, снова обратился к ней: — Руки перед собой, ладонь в ладонь.
Он снова накрыл ее пальцы своими, словно они вместе держали что-то. И только тут до Хелл дошло…
— Чувствуешь? Сталь в твоих руках, Хелл.
Она действительно почувствовала это. Словно из сплетения их рук вырос меч, ее клинок. Она почти физически ощущала бархат рукояти и тяжесть стали, которая просила боя.
— Замах, — он поднял ее руки, заводя их за голову.
— Выпад, — скомандовал Бен, делая шаг, улыбаясь, потому что Ольга подалась вперед вместе с ним. — Поворот. Удар. Закрыться.
Девушка двигалась синхронно с ним, не теряя равновесия.
— Поворот. Замах. Удар. Удар. Удар. Закрыться. Отступить.
Бен проговаривал каждое движение, позволяя ей проникнуться этим своеобразным танцем. Он не мог не поражаться тому, как легко Хелл приняла эту очень своеобразную тренировку. Конечно, Бен снизил скорость, убрал кувырки и прочие маневры, но для первого раза этого и не требовалось. Он просто хотел, чтобы Хелл почувствовала, и она его не разочаровала. Более того, Валькирия схватывала на лету каждое движение. Они двигались как единое целое, направляемые его голосом, ведомые ее интуицией, деля волшебство ритуала.
Бен и сам прикрыл глаза, наслаждаясь новой степенью близости. Если вчера они соединились на физическом уровне, то сегодня их души сплелись воедино. И он уже не понимал, где начинается он, а где его продолжение — Хелл.
— Спасибо, это было потрясающе, — проговорила Хелл, поворачиваясь к нему лицом, когда шестое чувство им обоим шепнуло об окончании тренировки.
— А теперь легко бегом обратно, — подмигнул Гришка и дал деру.
— Неееееет, — заныла Оля, но поспешила за ним.
— Если догонишь — приз, — бросил он через плечо, издеваясь.
— Говнюк, — буркнула Князева, набирая скорость.
Ольга догнала его у подъезда, потому что у Гриши не было ключа он домофона. Смеясь и толкаясь, они поднялись по лестнице, ввалились в квартиру. Вибрируя от возбуждения, которое не отпустило даже после пробежки, Птицын прижал ее к стене в прихожей. Он не мог игнорировать той тяги, что примагничивала его к Оле. Сумасшедшее желание обладать ею пьянило. Он желал ее такую, запыхавшуюся и потную. Было невыносимо не целовать ее, не вдыхать ее запах, не желать снова ощутить ее возбуждение, ее удовольствие.
Гриша сжал грудь девушки через майку, просунул руку за резинку спортивных штанов.
— Гриш, — позвала она между головокружительными поцелуями.
— Ммм, — протянул он, явно не желая прерываться.
— Мы ведь можем сходить за презервативами.
— А можем просто сходить в душ. Вместе.
Оля подняла на него глаза. Ей очень хотелось поспорить, но его взгляд умолял принять то, что он мог дать. И девушка промолчала. Она не хотела давить, не хотела устраивать новые разборки, не хотела заново бороться за раздвижение границ. Оля приняла его правила, уверяя себя, что в следующий раз будут другие обстоятельства, другие возможности.
Она последовала за ним в ванную, где позволила вымыть себя и не напирала, когда он довел ее до пика, но не дал прикоснуться к себе ниже пояса.
— Гриш, я могу… — начала она тихо, опустив глаза вниз.
— Я в порядке, — неубедительно соврал он. — Но есть очень хочется. Можешь начать выдумывать завтрак. Я скоро.
— Хорошо, — кивнула Оля, выходя из ванной.
Сам толком не понимая, почему отказался от ее рук, Гриша справился сам. Это, конечно, было глупо, но только глупые принципы позволяли ему держаться за остатки разума. Поэтому он твердо решил стоять на своем.
То, что произошло на тренировке, перепугало его до смерти. Он знал, теперь был твердо уверен, что Хелл создана для него, для его мира. И это была не лучшая новость.
Из тяжелых мыслей его вырвал запах горелой еды. Войдя на кухню, он увидел Олю, отмывающую сковородку от слишком зажаренной яичницы.
— Проклятие, да? — не сдержал едкой усмешки Гришка.
— Заткнись, — только и бросила в ответ Оля, даже не обернувшись.
Стараясь не смеяться, Гриша полез инспектировать полки. Его счастью не было предела, когда он нашел пакет гречки и банку тушенки.
— Чего это ты делаешь? — наконец снизошла до вопроса Князева.
— Если я не поем в ближайшие минут сорок, то сдохну, — ответил он, ставя на газ кастрюльку с водой.
— Это так унизительно, — выдохнула Оля, плюхаясь на диванчик.
— Мне не сложно. Даже не думай извиняться.
— Я и не думала, — фыркнула она, изображая гордость и достоинство.
Через полчаса гречка была готова, и Гришка, не мудрствуя лукаво, вывалил в кастрюлю банку тушенки, закрыл крышкой и хорошенько потряс. Оля уминала за обе щеки, чувствуя зверский голод и потрясающий вкус таких простых продуктов.
— Почему я такая голодная? Обычно на завтрак у меня — кофе, — удивилась она вслух, приканчивая остатки каши.
— Это физические нагрузки.
