— Возможно, — заржал Бирюков, чуть не мурлыкая от еле ощутимых поцелуев, которые оставляла на его шее Марина. — Но это завтра, а сегодня у тебя родится племянница.
— Ууу, — только и протянул Дима. — Отличные новости. Ирку таки увезли на скорой? Говорил я ей, чтобы сама шла сдаваться — нет. До чего упертая коза. Денис что ли звонил? Как она там?
— Да вроде все нормально. Она его выставила на улицу, не взяла с собой.
— И правильно. Нечего ему там делать.
Костик расхохотался, чтобы не застонать, потому что от шеи Марина переключилась на его грудь.
— А чего ж ты тогда с Сашкой поперся?
— Я — другое дело. Мне можно. Даже нужно. У меня психика устойчивая.
Услышав это, захихикала и Маринка.
— Передай женушке, что я слышу, как она ржёт, — решил обидеться Митяй.
— Передам, — изо всех сил крепился Костян, чтобы сохранять подобие серьезности. — Но я волнуюсь, Мить…
— Да брось. Нормально Ирка родит. Даже я почти не волнуюсь.
— Да с Иркой-то я уверен, что все нормально будет. И с пупсом — тоже. Дениска меня пугает. Совсем плох пацан наш.
— Психует? — уточнил Дима.
— Угу. Сказал, на работу не пойдет, будет под окнами караулить. Ты б заехал к нему, Мить. Все равно же по дороге.
— Вообще-то он твой брат, — для порядку решил поломаться Дима.
— Двоюродный, — напомнил ему Костик, — а по закону, Дэн тебе даже больше брат, чем мне. Он же муж твоей родной сестры.
Марина закатила глаза, буркнув:
— Идиоты, — и провела ладонью по Костиному торсу в сторону паха, считая и потягивая волоски, которые встречала по дороге.
— Ладно, заскочу к нему, — сдался Миттен. — На лавке, говоришь, сидит?
— Так точно, — кивнул Костик. — Кофейку ему зацепи и пожрать, сам ведь даже до магазина не дойдет — сто процентов.
— Не учи, — буркнул Митяй и отбил звонок.
Костик бросил телефон обратно на тумбочку, повернулся к жене, но не успел и рта раскрыть, как она заглушила все его слова поцелуем.
— Ты ведь уже проснулся? — уточнила Марина ради приличия, улыбаясь между поцелуями.
— Угу.
— И твой «не мальчик», кажется, восстановился? — снова поинтересовалась она, поглаживая очевидный ответ на свой вопрос.
— Угу.
— И потом ты встанешь и тоже поедешь к Дениске?
— Зачем ты спрашиваешь, сама же все знаешь, — чуть раздражаясь, проворчал Костя.
— Знаю, — выдохнула Марина. — А ты знаешь, как я хочу тебя? Так сильно, Кос.
Бирюков гортанно застонал, потрогав ее истекающую плоть.
Он так часто терял голову последнее время. Даже в медовый месяц, даже на Байкале у них такого не было. Костя постоянно забывал, что его жена на седьмом месяце, и он должен быть осторожен. После всех испытаний, которые им послала первая беременность, вторая была просто сказкой. И у Марины, и у малыша все показатели были в норме. Близнецы наконец стали спокойно спать всю ночь в отдельной комнате, и лишь изредка прибегали к родителям, преимущественно в выходные. Поэтому Костя и Марина не теряли времени, зная, что скоро снова будут бессонные ночи, кормления, памперсы и прочие прелести первого года жизни.
Марина легонько оттолкнула мужа, встала на четвереньки, заманчиво покачивая попкой.
— Нееет, солнце, неееет, — захныкал Костя, ненавидя себя за то, что собирается ей отказать.
— Ну Кооость, — скулила Марина, чувствуя, как сильные руки аккуратно укладывают ее на бок, и Кос пристраивается к ней ложечкой. — Я хочу сзади, пожааалуйста. Поставь меня обратно.
— Не уговаривай, Мариш. Сегодня Иркина очередь рожать, а не твоя. Больше никаких сзади. Ты же знаешь, я разум теряю в этой позиции.
— Знаю, поэтому и люблю так… — выдохнула Марина, чувствуя, как он наполняет ее.
— Так ведь тоже хорошо… — Костик сжал ее грудь, куснул за ухо, начал медленно двигаться.
— Да, — окончательно смирилась с достигнутым компромиссом Марина.
Пока Бирюковы желали друг другу доброго утра, Дима Токарев ехал на своем потрепанном внедорожнике с драконом на крыле в сторону роддома. Прихлебывая кофе, захваченный по дороге в круглосуточном МакАвто, он прикидывал, стоит ли отменять тренировку, которая значилась у него в восемь утра. Поразмыслив, Дима решил действовать по обстоятельствам. То есть, сначала оценить состояние родственничка, а потом уже делать выводы. Стеб по поводу Денискиных припадков был для Токарева любимым развлечением в последнее время. Но хоть они с Костей и издевались над младшим братом, оба знали меру. Сами были в его шкуре и понимали, что в ней не очень-то комфортно. Постоянное беспокойство за жену и ребенка — это то, что ни Дима, ни Костя не умели контролировать. Особенно Дима.
После истории на парковке с Женей Сергеевым (которого, к слову сказать, никто больше ни разу не видел) Токарев стал как-то спокойнее относиться к Денису, но при этом совершенно измучил своей опекой Сашу. Единственное, что иногда спасало Диму от смерти — это их совместные занятия йогой. Токарев знал в этом толк и подсадил беременную жену, которой сам же, разумеется, и запретил заниматься чем-то еще. Он лично подбирал оптимальные упражнения, штудировал мед литературу, углубляясь в тонкости изменений организма во время ожидания ребенка.
Обычно они занимались в отдельном зале, подальше от посторонних глаз, но все же иногда к ним заглядывали, их видели. Пошли разговоры, а потом стали поступать просьбы от знакомых взять к Диме в группу жену/сестру/приятельницу. Дима сначала отшучивался, а потом ему стало не до смеха. Управляющий клуба предложил ему ставку. Токарев отказался. Правда все-таки иногда занимался еще с двумя беременными девочками, у которых пропадала купленная на год вперед карта. Но одна была Сашиной хорошей знакомой по работе, а вторая женой его приятеля по тренажерному залу.
Разумеется, вся эта деятельность свернулась, когда у них родилась дочь. В тот день Дима натерпелся страху. Даже то мгновение, когда он осознал, что мог умереть, меркло по сравнению с тем, когда врач констатировала, что раскрытие не прогрессирует и нужно готовить операционную для экстренного кесарева. Токарев понял, что готов сам умирать много раз, лишь бы с его девочками все было хорошо. Это были самые долгие полчаса в его жизни. А потом даже строгие роддомовские правила не могли заставить его оторваться от Саши и маленькой Аси.
По всей видимости Анастасия Дмитриевна Токарева с молоком матери впитала навык манипуляции папой. Стоило ребенку пискнуть, Дима хватал ее на руки, качал и баюкал. Стоило ей открыть ротик, папаня совал пустышку. Стоило ей пукнуть, Токарев уже менял подгузник. Что до безумия злило Сашу. Она не собиралась приучать ребенка к рукам и соске. Ну а суть подгузников сама по себе сводилась к тому, что туда надо хоть пару раз пописать.
Однако сил бороться со свихнувшимся мужем у молодой мамы не было. Колики плавно перетекли в первые зубы, а зубы в смену режима. В свои восемь месяцев днем
