— Ты слишком ему доверяешь.
— Тебе следует доверять ему хоть чуть-чуть.
— Похоже, я вынужден.
Генрих вышел, хлопнув дверью.
— Похоже, тебя это ничему не научит, — поговорил Эрик себе под нос.
***-
И вместо проклятий придумать приветствий вязь.
— Приехали, — объявил Эрик, глуша мотор внедорожника.
Артур не спешил выходить, осматривался. Его слегка потряхивало от сладкого возбуждения, предчувствия чего-то нового, очень важного. Много раз он спрашивал у Эрика, куда тот уезжает то на выходные, то на неделю, но дядя всегда загадочно улыбался. «Узнаешь в свое время», — говорил он.
Время пришло, когда Артур начал откровенно скучать на реконструкциях и ролевухах. Ему стали неинтересны бои на текстолите, отдых на свежем воздухе вдали от цивилизации перестал казаться экзотикой, и закончились все интересные дамочки-толкинистки.
Вернувшись однажды с Севера на день раньше, Эрик обнаружил в своей квартире банальную подростковую тусовку. Артур был пьян в дрова. Ему хватило ума и наглости отказаться от оправданий и предложить дяде присоединиться. Что Эрик и сделал. Он не без удовольствия завис с приятелями собственного племянника, даже снял какую-то нетрезвую девицу, с которой кувыркался до утра. Когда девица исчерпала все свои фокусы и была отправлена домой, Эрик пошел в комнату Артура. Там он обнаружил трех подростков без одежды и сознания. Отправив полусонных гостей на такси, он взялся за племянника.
Никогда еще Артур столько не бегал. А учитывая, что его мучило жуткое похмелье и недосып, воспитательный процесс показался ему сущей каторгой. После бега Эрик впервые провел его в оружейную, где позволил выбрать меч. Настоящий. Заточенная сталь. Здесь же, в зале, состоялся первый бой Артура Савицкого. Настоящий. Эрик не обременил его защитой в виде доспехов и кольчуги. Они бились, пока парень не попросил пощады. То, что обошлись без крови и увечий, потом обоим казалось чудом. Но в тот момент Эрик был зол, а Артур еще слегка пьян, поэтому оба не чувствовали страха.
Парня била похмельная дрожь, а руки тряслись от адреналина, но он был абсолютно, всепоглощающе счастлив. Ощущения были такими яркими и острыми. Он мгновенно понял, что Эрик таким образом посвятил его во что-то большее, чем реконструкции боев и ролевые игры.
Конечно, потом дядя рассказал ему о Севере. Конечно, Артур проникся этой идеей, духом, семантикой. Семейные легенды приобрели новый смысл. Словно сказка превратилась в жизнь. И почти каждый день они стали тренироваться вместе. Лишь спустя полгода Эрик сообщил Артуру, что тот готов.
— Имя оставишь свое? — спросил Эрик, снимая очки, чтобы оставить их в машине.
— Нет, — помотал головой Артур, улыбаясь. — Здесь я Кеннет.
— Кеннет? — приподнял бровь дядя. — Это как понимать: пламенный или красивый?
— А по всякому, — нагло улыбнулся парень.
— Коротко как? Кини?
— Кини — это для девочек, дядь. Ты ж не девочка. Кеном зови, если лень договаривать.
— Как скажешь, — Эрик покачал головой, но решил не углубляться в нудные лекции о девочках.
Они наконец вылезли из машины и начали разгружать багажник, когда на поляну въехал еще один внедорожник.
— Московские номера, — отметил Кен еще издали.
— Стейна, — только и выдохнул Эрик с легким волнением в голосе.
От Кена, разумеется, не ускользнуло изменение в интонациях, но он почел за лучшее промолчать. Да и сам парень сразу же весь напрягся и приосанился. Конечно, он слышал о Стейне. Наталья Латышева, популярная столичная исполнительница фолка, а по совместительству Предводитель Московских Волков на Севере. Ему нравились ее песни. Да и сама Стейна была очень даже ничего. Если бы она не была московской, Кен, пожалуй, даже назвал бы ее горячей дамочкой.
Старшая лихо крутанула руль, паркуясь буквально в метре от первоприбывших Савицких. Она грациозно вылезла из высокой машины, откинула длинные светлые волосы назад, застегнула короткую кожаную куртку, поправила длинную юбку.
Кен, в отличие от Эрика, делал вид, что его сильнее интересует палатка в багажнике и коврики. А дядя вдруг поменялся в лице. Он бросил на землю спальники и двинулся к Старшей.
— Эрлаз, — склонила она голову в приветствии и улыбнулась.
— Стей.
Савицкий сократил расстояние между ними, провел рукой по плечу Стейны, коснулся ее щеки губами. Она чуть прикрыла глаза, словно ловила миг неземного блаженства. Даже выглядывая из-за машины, Кен заметил, что в этом невинном поцелуе была тонна нежности и пять тонн недосказанности. А еще… отчаяние?
— Как жизнь? Все хорошо? — заговорила Стейна, первая отстраняясь.
— Лучше всех, Старшая.
Секундная пауза, которую прервал Кен грязным ругательством, уронив на ногу ящик с инструментами.
— Ты все-таки решился привести к нам малыша Артура? — встрепенулась Стейна, словно проснувшись.
Эрик опустил глаза и засмеялся.
— Малыш выше тебя на голову, Стей, — не дал он в обиду племянника. — Хей, Арт… Кеннет, брось пока шмотки, иди знакомься.
Кен сдвинул брови. Ему заранее не нравилась Стейна. Москва же. Но он обещал Эрику быть достойным воином и вести себя соответственно, поэтому послушался и вышел к Старшим.
— Артур Кеннет Савицкий, — представил его полным именем Эрик.
— Кеннет, значит, — лукаво улыбнулась певица, протянула руку.
— Рад встрече, Наталья Стейна Латышева, Старшая, Предводитель Волков, солистка Стейна и Компания, обворожительная леди, — и Кен почтительно склонился к ее руке, поцеловал чуть приоткрытыми губами.
— Как мило, мальчик мой.
Стейна улыбалась, Эрик хмурился, чуя подвох.
— Не привыкай, Старшая, — не разочаровал дядю Кен. — Моя милость к тебе и твоему клану началась и кончается здесь и сейчас.
— Питерский говнюк, — фыркнула Стей, выдергивая руку.
Она обсмотрела Кена с головы до ног и резюмировала, обращаясь к Эрику:
— Лицом не похож ни на тебя, ни на Генри. Но стать, гордыня и наглость явно от Савицких. От него несет Питером.
— Артур на мать похож…
— Я сам на себя похож, — перебил Эрика Кеннет, чувствуя, как раздражение закипает в нем все сильнее. — И, к слову, от вас, леди,
