— Блять, Нори! — зарычал на нее Артур, прихватывая девушку за шею.
Она задрала голову, смело встречая его яростно возбужденный взгляд.
— Прекрати материться.
— Тебя это заводит?
— Да.
Нори сглотнула, не сдержав при этом тихого стона. Она сдвинула ноги, чувствуя яркий отклик возбуждения, от которого ее снова бросило в жар. Артур продолжал держать ее, давя пальцами на сонную артерию. Желваки ходили по его скулам, выдавая напряжение.
Девушка видела, что он едва сдерживается, чтобы не набросится на нее. И, конечно, умнее и правильнее было бы послушаться. Но когда Нори была благоразумна?
— Ты охуительно сексуальный, когда бесишься, — подбросила она дровишек в топку его безумия.
— Нооор, — он почти рычал на нее, стискивая пальцы сильнее.
Она ничего уже не могла ответить, лишь запрокинула голову, отдавая ему власть и силу. Покорная поза и прикрытые глаза вмиг отрезвили Артура. Он ослабил хватку и наклонился к ней так близко, что дыхание опалило лицо Нори.
— Ты хоть понимаешь, что еще немного, и я начну убивать тебя? — спросил он, снова чуть сдавливая ее шею.
— Мне не привыкать, — прошептала Нори еле слышно. — Предпочитаешь задушить, чтобы не трахнуть?
— Даже не знаю, — хмыкнул Савицкий, — все такое вкусное.
Он, наконец, нашел силы отпустить ее и отойти от окна. Артур плюхнулся в кресло, пытаясь перевести дух. Не очень удачно. Нори подошла к нему сзади, присела на подлокотник, запустила руку в мягкие волосы. Слишком мягкие для мужчины. Совсем как у Эрика.
— То, как ты борешься с собственными желаниями, просто потрясающе, — пропела она беспечно.
— Ты мстишь мне что ли, или просто издеваешься?
— Даже не знаю, — хихикнула Нори, — все такое вкусное.
Артур хмыкнул.
— Что за маленькая бессовестная сука.
— Не матерись, малыш. Меня ведь это тоже заводит.
— Прекрати меня трогать.
— Да брось, — Нори оставила в покое его волосы, чуть надавила на плечи, массируя. — Так тоже не надо?
— А черт. Нет. Продолжай.
Он застонал от удовольствия, к которому опять стало примешиваться едва затухшее возбуждение. Но на таком уровне Артур мог его контролировать.
— Артур, — позвала Нори, когда почувствовала, что он расслабился.
— Ммм, — отозвался Савицкий.
— Хелл ведь знает, что ты не хотел убивать Бенедикта.
— Откуда?
— Без понятия. Просто знает.
— Ну… ладно.
— Она простила тебя. Уже давно.
Артур выдохнул. Слова вертелись на языке, но он не позволил себе забросать Нори вопросами. Ему было безумно интересно и важно знать, что к нему чувствовала Хелл, Оля. Когда-то он отдал бы очень много, чтобы она его любила. Потом почти все, чтобы просто была рядом. Но сейчас было вполне достаточно и того, что сказала Нори. Прощения — вполне достаточно.
— Что ж… хорошо, — только и ответил Савицкий.
Он очень хотел в это верить. Ему было очень важно прощение Ольги. И не столько за Бена, сколько за ту свою выходку во время ее первого боя.
***-
Наши души сцепились голодным зверьём,
А телам было этого мало…
Кеннет чувствовал, как уходит возбуждение, и пульс в паху утихает. Кровь отлила, направившись вверх. Мозги включились, и он начал осознавать, что наделал. Понадобилось немало смелости, чтобы банально открыть глаза и взглянуть на Хелл. Она больше не плакала, не пыталась вырваться, не говорила, просто смотрела на него. И этот взгляд был пустым и очень красноречивым одновременно.
— Оль, — позвал Кеннет.
— Хелл, — поправила она его.
— Без разницы.
— Есть разница.
Кен сжал зубы, чтобы не сказать лишнего. Он и так наговорил больше, чем достаточно. А дел наделал за гранью добра и зла.
Хелл облизала губы, задерживаясь языком на кровоточащей ранке.
— Детка, — прошептал Кеннет, беря ее лицо в ладони.
Он не собирался извиняться за то, что ударил ее, не собирался сожалеть о грубом быстром сексе на сухую, у всех на виду, но немая боль, которая окутывала фигурку Хелл, словно аура, отравляла воздух, которым он дышал.
Кен склонился к ее лицу, лаково прикасаясь губами к щеке девушки, даря быстрые поцелуи. Он лизнул ее ранку, легонько коснулся губами рта девушки. Его пальцы утонули в волосах, растрепывая косу, спустились ниже на шею, поглаживая. Кеннет обнимал ее так нежно, зацеловывал так трепетно, шепча:
— Прекрати бороться со мной. Хватит сопротивляться, красавица. Просто будь моей. Ты ведь любишь это. Тебе нравится принадлежать мне.
Кен все еще был внутри, и Хелл чувствовала, как он снова твердеет. Ее тело отзывалось на ласки томным возбуждением, а шепот Кеннета погружал в вязкий транс. Однако слова, что он говорил, отравляли блаженство безволия. Мятежный дух Хелл, хоть и был подавлен, но не сломлен. Она могла позволить утащить ее с поля, могла стерпеть пощечины, могла найти силы принять его яростный протест в виде траха посреди леса на потеху друзьям и врагам. Хелл знала, что задолжала Кену очень много. Она была готова расплатиться. С лихвой. Но отказаться от своей сути, от самой себя ради него, — это было слишком.
— Нет, — выдохнула девушка, отворачиваясь от поцелуев, упираясь ему в грудь ладонями.
Ей было невыносимо терпеть звенящую нежность его раскаяния. Хелл была готова бороться или отступить. Она понимала Кена в его желании показать, кто сильнее, кто главный, кто решает, но не собиралась делать вид, что их отношения останутся прежними.
— Нет! — крикнула Хелл, двинув ему в плечо кулаком со всей силы.
Кеннет покачнулся, но не отступил. Его снова стала поглощать ярость, а глаза заливала темная пелена. Он опять был на грани безумия и не собирался так просто отказываться от девушки, которую любил. Кен поймал запястья Хелл, пригвоздив их к стволу дерева. Он видел, как ее глаза распахнулись от ужаса, понимания. Хельга знала, что не сможет помешать ему. У нее не хватило бы сил. И если до этого она по собственной воле позволила ему разрядку, то теперь в ней кипела потребность сопротивляться. Кен видел, как
