Я забрал миску с ложкой и кружку с напитком похожим на чай, и пройдя к нарам, устроился на них. Стола не было, так ели, сидя, держа миски в руках. Хлеб был один кусок, ржаной. Ел я быстро, подозревая, что если не поспешу, не дадут. Так и оказалось. Поесть я успел и только к чаю приступил, когда за мной пришли. Причём втроём.
Увидев, как те заскакивают в камеру, я быстро, пуча глаза от усердия, в несколько глотков опустошил кружку. Успел. Там конечно не кипяток, но всё равно горячо. Не то чтобы я вот так есть хотел до помутнения рассудка, но раз моё, то моё, всё съем никому не оставлю. В общем, меня скрутили, миска и кружка полетели на мокрый бетонный пол и в полусогнутом состоянии пытались повести к двери. А я не шёл, нога заболела, так что пришлось поджать ноги и по факту те меня понесли на своих плечах, третий страховал. Меня подняли наверх и занесли в один из кабинетов, где находились двое командиров госбезопасности, хозяин кабинета в звании старлея, знакомый лейтенант что ночью меня брал, и конвоир что отводил меня в камеру.
Конвой оставив меня в кабинете, посадили на стул, тут же отбыл, а старлей у меня сходу спросил:
— Как вы оказались в камере изменников Родины?
— На них не написано, что они изменники, — поправляя сбившуюся шинель, пробурчал я, после чего ответил. — Завели меня туда, и заперли.
— Этот? — указал тот на бледного конвоира.
— Этот завёл в камеру, та вроде полная была, судя по спёртому воздуху и шуму дыхания. Потом другой пришёл и отвёл в камеру где мне свободное место нашлось на нарах.
— Точно другой? — заинтересовался старлей.
— Точно, он повыше был. А что случилось?
— Тут мы вопросы задаём, — сразу отбрил хозяин кабинета и приказал конвоиру. — Свободны.
Когда тот вышел, старлей осмотрел меня и откинувшись на спинку стула сцепил руки на животе, продолжил задумчиво меня изучать.
— Чего? — осмотрел я себя. — На мне узоров нет и цветы не растут.
— Ты был прав, нагл чрезмерно, — кивнул старлей лейтенанту.
— Вот и я говорю, что это подозрительно.
— Хм, пройдите через круги ада на передовой, тоже чувство страха атрофируется. Так чего меня арестовали, есть причины?
— Не арестовали, а задержали до выяснения, — пояснил старлей. — На вас поступила анонимка о том, что вы состоите в банде, ездите на угнанных машинах, участвуете в налётах, вас видели вместе с людьми что разговорили на немецком.
— Ух ты, серьёзные обвинения. И что, доказательства представлены?.. Хотя постойте, что-то такое я припоминаю. Ну да, две недели назад участвовал в налёте на сберкассу в центре города. Да по ошибке перестрелял соучастников. Мне потом милиция также по ошибке благодарность объявила, бывает. Или нет, восемь дней назад я доставил шефскую помощь нашему госпиталю, продовольствия полную машину. Это тоже наверно считается диверсией? О, а по поводу встречи с немецким резидентом. Я немецкий учу и желаю получить разговорную практику, и нашёл такого собеседника, профессора медицины, знающего немецкий в совершенстве, но то что он резидент, я не знал, спасибо, открыли мне глаза. Что же вы сидите? Быстрее нужно хватать его, пока он ложкой подземный ход к немцам не прокопал.
Несколько секунд старлей пристально смотрел на меня, после чего вздохнул и сказал:
— Вы можете быть свободны. Свои вещи заберёте на выходе. Извиняться за задержание не буду, за наглость. Свободны.
Вызванный конвоир, этого паренька с излишне серьёзным лицом я не знаю, сопроводил меня к выходу. Там я получил свои вещи, но пистолета не было, что меня возмутило:
— Эй, а оружие?
— А у вас есть документы на него? — поинтересовался дежурный, что всё выдавал.
— Это трофей, взятый мной лично в бою.
— Будут документы на него, получите.
— Не боитесь ответка прилетит?
— Что? — не понял тот.
— Потом поймёте.
Мысленно матерясь, я покинул здание управления НКВД, и направился по площади к одной из улиц, по пути махнув рукой, подзывая пролётку, они тут обычно дежурят, ожидая тех, кто выходит из здания. Одна подъехала, и сообщив адрес, велел побыстрее доставить до места. Не стоит думать, что я борзый без конца, отчего так себя вёл, не имея ума. О нет, я первым делом окидывал взглядом собеседника, снимая с него психоматрицу, опыт у меня был, на этом и строился разговор. Старлею нравились наглецы, импонировали они ему, так что тут я сыграл хорошо, отпустили. А на выходе просто сорвался. На нервах был. Зря конечно, но насчёт ответки тут я серьёзно. Арсеналы управления изрядные, даже несколько броневиков в гараже имелось, я успел их осмотреть сканером и решил подчистить их, полностью. В ответ за то что пистолет прикарманили, дело святое. Посмотрим дальше, может злость и пройдёт.
Добравшись до дома, я первым делом затопил печи. Остыл дом, не хватало ещё чтобы трубы водопровода полопались, но нет, к счастью успел. Аня вечером будет, так что я всю одежду отправил в стирку, запах отбить, да и вшей что уж скрывать, ну и сам попарился. Успел дела переделать, потом достал из браслета мотоцикл, тот самый с коляской, не хотел на трамвае трястись и покатил за женой. Та в курсе, без меня здание не покидать, я всегда ожидаю её чтобы домой сопроводить. Москва сейчас опасна с наступлением темноты, разного криминалитета хватало. А так скатался за ней, усадил в коляску, и вернулся. Жену домой, там ужин готов, а мотоцикл в амбар, где убрал в браслет. Про то что ночь не дома провёл, я ей так и не сообщил. Ночью, где-то в полночь, обнимая жену в постели, я наконец дождался, участковый отправился в туалет, припёрло. А там гнилые доски подломились под весом. Не выплыл, утонул. Я помог, дальности работы амулета-помощника хватало. Я же говорю, что всегда ответку возвращаю. Жил козлом, и помер также. Интересно, как именно жители нашего района будет описывать его гибель?
Следующие пару дней всё прошло нормально. Участкового похоронили, хотя то как тот погиб всё ещё вызывает улыбки
