— Жарко. Море тёплое, как стало можно, купался не переставая и загорал. С начала мая. Войны не видел, она от тех мест далеко была. Редко немецкий разведчик пролетал на предельной высоте, и всё.
— Да, хорошо-о-о, — явно представив себя на моём месте, мечтательно протянул тот, но тут встряхнувшись, вдруг спросил. — Кстати, товарищ капитан, а почему вы не в армии?
— Не понял? — вот тут он меня действительно изрядно удивил. — Я же комиссованный?!
— Это так, но в феврале этого года вышло постановление, часть из тех, кто был комиссован, но годен для тыловой службы, даже в боевые части, зенитные войска подходят, снова призываются на службу. Странно что вы это не слышали, и по радио говорили, и в газетах писали. Вы со своим ранением, вполне годные, хотя медкомиссию всё равно придётся пройти. Видели того артиллериста что недавно вышел? Безрукий, а всё бегает, каждый день, просит куда назначить, не может дома сидеть. Вы где призывались, в Москве? Я вас сначала по фамилии узнал, потом уже внешне.
Молча кивнув, я назвал военкомат, районный, и сказал:
— Однако вы меня ошарашили. Я действительно об этом не слышал, хотя половину времени на юге проводил в войсковой части, но даже там ни одна сволочь мне об этом не сказала.
— В смысле, в части?
— Да авиационная, истребительная, полк моряков. Я с командиром эскадрильи познакомился, и попросил научить меня летать, мечта юности, и тот научил. Да так, что я новейшие истребители «Миг» и «Як» освоил, ну и ещё на «Чайке» летал. Зимой и весной делать нечего было и вот налетал. Правда бензин сам доставал, в полку его на это дело не было.
Тут в помещение вбежал взмыленный лейтенант, и капитан передал ему повязку дежурного, проворчав:
— Наконец-то, я думал не дождусь тебя и вместе с ночным дежурством ещё и дневное на мне будет.
— Извините, товарищ капитан, — выдыхая чтобы успокоить дыхание, сказал тот, и тут же обрушил. — Родила. Мальчик. Три двести.
— Поздравляю с сыном, Микола, — расплылся в улыбке капитан.
Я тоже поздравил, но куда как более спокойным тоном, а капитан, подхватив мои документы, он их так и не вернул, кивком пригласил следовать за собой. Он нашёл пустой кабинет, и мы в нём устроились. Он за столом хозяина, я на стуле просителя. Именно так это всё выглядело со стороны.
— Так что делать будет? По правилам я должен направить вас в тот военкомат где вы записаны, и там вы снова пройдёте процедуру призыва, пусть и ограниченного контингента. У вас в документах будет пометка ограничено годен. Найти куда вас направить для службы будет не трудно.
— Может на ты перейдём? — предложил я.
— Давай.
— Скажу честно, до сих пор прийти в себя не могу. Признаюсь, ошарашил так ошарашил. Даже не знаю, что и сказать. Я человек не военный, и приказы выполнять, не очень люблю. Начальства над собой не терплю, а если приходится, то вынужденно. Я ведь срочник, да-да, не смотри на меня так. Призвали на срочную службу, зенитное училище, война, ускоренный выпуск и пошло. Заработал я награды и звания честно, с капитаном так через одно звание перескочил за тех генералов, но я по сути не зенитчик, а пулемётчик. Я командовал пулемётными зенитками, которых в тылу не так и много, а все эти расчёты, поправки, приборы наведения, всё это для меня тёмный лес. Поставят такой батарей крупнокалиберной командовать где в тылу, я же опозорюсь. Конечно я не отказываюсь снова форму надеть, родина для меня святое, но и в зенитчики я не хочу. Поэтому прошу помочь, пройти медкомиссию и получить удостоверение лётчика. Вот лётчиком в какую дивизию «ПВО», я легко пойду, тем более по словам морячков летаю я неплохо, на уровне среднего истребителя, к тому же ещё и подготовлен как «ночник». В боях не бывал, но фигуры крутил, выносливость есть. Куда лучше тех лётчиков что из училищ приходят, как их называют — «взлёт и посадка». Тем более полгода отдохнул на югах, отпуск отгулял, пора и повоевать. А с пройденной медкомиссией и лётным удостоверением в кармане я в военкомате думаю без проблем получу нужную должность. Только лётного удостоверения у меня нет.
— А моряки?
— Не успевал. Хотел слетать, развестись, я до Горького на попутном транспортном борте долетел, вернулся бы и всё сделал, тем более я лётчик, а не техник. Оказывается, нужно знать устройство самолёта, а я не знал, думал подтяну, а тут видишь уже не успею.
— То есть, самолёт тебе не известен?
— Общую конструкции знаю, и считаю, что больше не нужно. Это механики должны каждую гайку знать, а лётчикам пустой информацией голову забивать не стоит. Если в тылу врага сбили, то какой там ремонт, если над каждым кустом ствол торчит, ноги в руки и беги. Если сел на своей стороне, или дождался ремонтной «летучики», или сам оттранспортировал самолёт на попутной машине. Так зачем лётчику знания самолёта? Лишнее время занимает в училищах. Лучше больше полётов давали.
Капитан снял трубку и поискав кого-то по разным кабинетам, наконец нашёл нужного и сказал ему:
— Зайди в кабинет Селиванова.
Положив трубку тот сказал:
— Знаешь, помочь с медкомиссией можно, и даже проверить как ты истребитель знаешь. У нас тут есть на аэродроме истребители, всё же авиационный завод имеется. Собирают и испытывают.
Тут в кабинет, резко открыв дверь, прошёл незнакомый подполковник, причём из ВВС, судя по синим петлицам и синему околышку фуражки. Сняв её и повесил на гвоздь у входа, тот пригладил волосы и под нашими взглядами спросил:
— Чего звал?
Мы с капитаном продолжили сидеть, когда вошёл старший командир, я гражданский и мне можно. Капитан же, указал на меня и сказал:
— Знакомься, капитан в отставке Крайнов. Тот самый что генералов в декабре брал и с «Командой инвалидов» немцев на их же танках жёг.
— О?.. — только и сказал подполковник.
Подойдя, тот протянул руку. Встав я пожал её, и мы с интересом стали разглядывать друг друга.
