– Может быть, конечно, эта война закончится очень скоро, – сказал Эллиот. – Но я боюсь, что так не будет. Я боюсь будущего. – И он принялся объяснять суть конфликтов, которые привели к развязыванию войны.
Он говорил тихо и спокойно на протяжении нескольких минут.
Рамзес слушал его рассказ невнимательно. Мысли его были заняты другим. «Как может этот замечательный сегодняшний мир вступить в войну? Как могут современные люди, обладая такими колоссальными знаниями и имея такое огромное количество технологических достижений, внезапно начать нападать друг на друга?» Для него это было непостижимо.
Он задумался о мощи современных вооружений, больших и малых пушек. Задумался о том, как мир техники – летающих машин, телефонов, громадных стальных кораблей – будет использован для нужд войны. Все это выглядело слишком зловеще, слишком пугающе.
Наконец Эллиот умолк.
– Ешьте, – сказал Рамзес. – Я же вижу, что вы изголодались. Мне хорошо знакомы видимые признаки этого. – Он подвинул к нему тарелку мясной нарезки с банкой соуса, а также блюдо с нарезанным свежим хлебом.
Граф апатично повиновался, как будто вкусная еда была для него всего лишь необходимым топливом, источником энергии. Он залпом выпил бокал прохладного белого вина и откинулся на спинку стула, по очереди глядя то на Рамзеса, то на Джулию. Медленно и постепенно лицо его восстанавливало свой естественный цвет, а глаза начали жадно скользить по расставленным на столе яствам. Наконец он потянулся к блюду с блестящими свежими устрицами, а Рамзес налил ему еще вина.
Теперь они уже втроем наслаждались ужином. Голод их был слишком велик, чтобы они могли не радоваться такой еде. Эллиот жадно проглатывал тушки холодного лобстера, окуная кусочки белого мяса в различные соусы и заедая их ломтями мягкого хлеба. И вино, много вина, которое они наливали снова и снова, поддерживая свою кратковременную хмельную эйфорию. Следом за этим Эллиот с тем же рвением накинулся на выпечку, изредка поглядывая на своих компаньонов, которые тоже ели с заметным удовольствием. Они выглядели как одна небольшая семья, эти трое, объединенные одной тайной, одним голодом, одним общим наслаждением от еды, все больше распаляющим их аппетит.
– Я встречался со своей женой, – сказал Эллиот. – Не волнуйтесь, я был очень осмотрительным при встрече. Я старался как мог, чтобы она не догадалась о моем нынешнем могучем здоровье, которое возвращается ко мне.
– Я рада, что вы повидали ее, – сказала Джулия.
– В итоге мне пришлось излить на нее сотню тривиальных пустых заверений и еще массу лживой информации о моих будущих путешествиях, – продолжал Эллиот. – По правде говоря, думаю, она была даже рада, что я снова уезжаю. Я всегда был слишком взыскательным для нее.
– Вы обеспечили ей роскошное существование, – заметила Джулия. – И сейчас она самостоятельна и живет совершенно по-другому.
– Да, – согласился Эллиот. – С ее плеч свалился громадный груз, бремя в виде хронической меланхолии и нелюбящего мужа, который в лучшем случае был больше похож на ущербного старшего брата, постоянно нуждающегося в уходе и потакании его прихотям…
– Не стоит укорять и мучить себя, – возразила Джулия. – Не оглядывайтесь назад. Вы всегда хорошо относились к ней. Но вы правы – сейчас она счастлива.
Эллиот кивнул и выпил еще вина: пил он его легко и много, словно это была простая вода.
– Не сомневаюсь: она думает, что у меня есть любовница, – сказал граф. – Она как-то обмолвилась об этом в том смысле, что восхищена моим мужеством, что я оставил Лондон в прошлом. – Он рассмеялся. – Также не вызывает сомнений и то, что очень скоро она и сама заведет себе любовника. Ведь доходы от моих инвестиций растут. – Он покосился на Рамзеса. – Вот только не знаю, что будет с моими вложениями теперь, с приходом войны. Правда, я поместил свой капитал сразу в несколько американских банков, а также в несколько европейских.
– Это мудрое решение, – заметила Джулия, глядя на Рамзеса, который вытащил из бокового кармана своего пиджака сложенный листок бумаги и протянул его Эллиоту.
– Это еще одно примечательное место в Африке, – пояснил Рамзес. – Вам следует купить там землю как можно скорее. После покупки выждите полгода, может, чуть больше, а потом начинайте искать в джунглях заброшенные рудники. Вы обязательно найдете их там.
– Вы очень добры ко мне, – ответил Эллиот. – Но с наступлением войны вам и самому следовало бы заняться этими вещами.
– О, об этом не беспокойтесь, – успокоил его Рамзес. – Когда мы впервые вернулись в Лондон, я встречался с мудрыми советниками Джулии по финансовым вопросам. У них, разумеется, было много оговорок и замечаний, но все же с моей подачи было открыто много новых предприятий. Сможет ли война каким-то образом повлиять на стоимость золота и алмазов?
– А что Алекс? – поинтересовалась Джулия. – Вы встречались с ним?
– Нет, – ответил Эллиот, – потому что я не мог рисковать: молодые глаза Алекса обязательно заметили бы то, что упустила Эдит. Но я наблюдал за ним издалека. Я знаю, что он уехал с той таинственной безумной женщиной из Каира. Теперь я понимаю то, чего Эдит не сможет понять никогда. Жизнь Алекса уже отравлена знанием об эликсире и обо всех нас.
– Да, это правда, – согласилась Джулия и вкратце пересказала ему все, что ей было известно о добровольном изгнании Алекса. – Но вы и представить себе не можете, что пришлось пережить Клеопатре и кем она стала в итоге.
Джулия рассказала ему всю историю про Сакноса и Бектатен и про ужасающую кончину «фрагментов» на торжестве по поводу их с Рамзесом помолвки. Она описала ему страшное действие зелья из удушающей лилии и нрав древней царицы, владевшей этим секретом. Она объяснила ему, что эликсир Сакноса был приготовлен по искаженной формуле, и сообщила обрывки информации, имевшейся у них относительно так называемых ночтинов, которые были воскрешены из мертвых, как и Клеопатра. Со слезами на глазах, срывающимся от волнения голосом она поведала о страшной угрозе, омрачавшей будущее Клеопатры, которая вскоре могла окончательно лишиться рассудка.
Затем она перешла к истории Сибил Паркер. Джулия рассуждала о теории мигрирующих душ, о загадках жизни после смерти. Она рассказала ему о снах Сибил и видениях Клеопатры, о таинственной связи между этими женщинами. А в конце снова заговорила о спокойном могуществе и непостижимой натуре великой Бектатен.
Джулия также сообщила ему, что Сибил Паркер стала желанной гостьей в доме Бектатен. Бектатен, которая могла бы поделиться чистым эликсиром со страдающей больной Клеопатрой, если ее попросить.
Эллиот слушал все это с изумлением на лице. Наконец Джулия умолкла и перевела взгляд на Рамзеса, как бы приглашая его продолжить ее рассказ.
– Мы с царицей заключили своего рода соглашение, – сказал Рамзес. – Со своей стороны она хочет от меня, чтобы я не совершал необдуманных поступков
