письмо просто не может написать преступник.
– Он же его написал! – воскликнул Руперт в бешеном, буйном приступе здравомыслия. – Это факт.
– Факт… – пробормотал Бэзил, словно рассуждая о каком-то диковинном животном. – Факты часто скрывают истину. Может быть, это и глупо – я ведь, заметьте, не в своем уме… – но я никогда не мог поверить в этого, как его там зовут в тех прекрасных рассказах?.. Да, Шерлок Холмс. Конечно, каждая деталь указывает на что-то, но обычно совсем не на то. Факты, мне кажется, как ветки на дереве, смотрят во все стороны. Только жизнь дерева объединяет их, только его зеленая кровь, фонтаном возносящаяся к небу.
– Но что же это такое, если не письмо преступника?
– Для ответа понадобится вечность, – ответил судья. – Оно может означать бесконечное множество вещей. Мне они неведомы… Я видел только письмо и говорю, что его писал не преступник.
– Так кто же?
– Не знаю.
– Почему же ты не принимаешь простых объяснений?
Бэзил еще какое-то время пристально смотрел на угли, словно собираясь с мыслями, потом заговорил снова.
– Представьте, вы пошли погулять при лунном свете, представьте, что вы идете по длинным улицам, по серебряным площадям и вдруг, выходя на какое-то пустое пространство с двумя-тремя памятниками, видите балерину, танцующую в белом сиянии. Представьте, что, всмотревшись, вы узнаете в ней мужчину, мало того – лорда Китченера. Что вы подумаете?
Он помолчал и начал снова:
– Простого объяснения вы принять не сможете. Особые, необычные одежды надевают потому, что они нас красят. Но вы не поверите, что лорд Китченер оделся балериной из тщеславия. Скорее всего, вы подумаете, что он унаследовал безумие от прабабушки, или танцует под гипнозом, или запутан тайным обществом. Баден-Пауэлл мог бы плясать на пари, но не Китченер! Это я знаю точно, во время моего общественного служения мы нередко виделись. Вот и тут я знаю и письмо, и преступников. Все дело в атмосфере. – Он закрыл глаза и провел рукой по лбу.
Руперт и майор смотрели на него и с жалостью, и с уважением. Наконец Руперт сказал:
– Ну, я пойду. Пока твоя духовная тайна не откроется, буду думать, что человек, распорядившийся об убийстве, да еще таком, которое чуть не совершилось, не слишком праведен. Можно взять револьвер?
– Да, конечно, – сказал Бэзил, вставая. – Но я и сам иду. – И он накинул старый плащ и взял трость, в которой была шпага.
– Ты!.. – удивился Руперт. – Да ты почти не выходишь из своей норы, ничего не хочешь видеть!
Бэзил надел огромную шляпу, которая была когда-то белой.
– Я почти не слышу ничего такого, чего не могу понять, не увидев, – ответил он с бессознательным высокомерием и первым вышел в лиловато-синюю тьму.
Мы быстро двигались по освещенным фонарями улицам Лэмбета, по Вестминстерскому мосту, по набережной, к той части Флит-стрит, где расположен Теннерс Корт. Прямая темная фигура майора Брауна, маячившая впереди, являла полную противоположность Руперту Гранту в причудливо развевающемся пальто, который пригибался к земле, как гончая, и с детским восторгом принимал позы сыщиков из романа. Сзади, обратив лицо к звездам, как лунатик, двигался Бэзил.
На углу Теннерс Корт Руперт остановился и, с восторгом и трепетом предвкушая опасность, сжал прямо в кармане револьвер Бэзила. – Ну что, пойдем? – спросил он.
– Без полиции? – осведомился майор, вглядываясь в улицу.
– Не знаю, – ответил Руперт, нахмурив брови. – Конечно, тут явно пахнет преступлением. Но ведь нас все-таки трое и…
– Я бы не стал звать полицию, – проговорил Бэзил каким-то странным голосом.
Руперт взглянул на него и задержал взгляд.
– Бэзил! – воскликнул он. – Да ты весь дрожишь. Что с тобой? Боишься?!
– Вы замерзли? – предположил майор. Вне сомнения, судья содрогался. Руперт смотрел на него и вдруг сердито выругался.
– Да ты смеешься! – воскликнул он. – Знаю я этот чертов тихий смех! Что же тебя развеселило, Бэзил? Мы в двух шагах от притона…
– И все-таки я бы не звал полицию, – перебил его Бэзил. – Мы четверо героев, которые ни в чем не уступают хозяевам, – и он снова содрогнулся от необъяснимого веселья.
Руперт быстрыми шагами направился во двор. Мы последовали за ним. Когда он приблизился к дому под номером 14, то резко обернулся, и в руке его блеснул револьвер.
– Станьте поближе, – властно сказал он. – Негодяй попытается спастись бегством. Сейчас мы распахнем дверь и ворвемся.
Тотчас мы, все четверо, втиснулись под арку и замерли, только старый судья все еще вздрагивал от смеха.
– Теперь, – свистящим шепотом произнес Руперт Грант, повернув к нам бледное лицо с горящими глазами, – по счету «четыре» бросайтесь за мной. Если я крикну «Держи!», хватайте и прижимайте их к полу. Если я крикну «Стой!» – сразу останавливайтесь. Я крикну так, если там больше трех человек. А если они бросятся на нас, я разряжу в них пистолет. Бэзил, доставай шпагу. Ну… Раз, два, три, четыре!
Едва прозвучали эти слова, как мы, распахнув дверь, словно захватчики, ворвались внутрь – и остановились. В обычной, аккуратно обставленной конторе на первый взгляд никого не было. Но, приглядевшись мы увидели за огромным столом с великим множеством отделений и ящиков невысокого мужчину с черными напомаженными усами, который ничем не отличался от обыкновенного конторского служащего. Он что-то писал и поднял на нас взгляд лишь тогда, когда мы уже застыли на месте.
– Вы стучали? – любезно осведомился он. – Простите, не услышал. Чем могу быть полезен?
Мы молча постояли в нерешительности. Наконец сам майор, жертва насилия, вышел вперед. Он держал в руке письмо и глядел необычайно мрачно.
– П. Дж. Нортовер? – спросил он.
– Да, это я, – ответил тот с улыбкой.
– Видимо, – еще угрюмей сказал майор Браун, – это писали вы?
Он бросил письмо на стол и ударил по нему кулаком. Человек, назвавшийся Нортовером, посмотрел на бумагу с любопытством и кивнул.
– Ну, – проговорил майор, тяжело дыша, – что вы скажете?
– А в чем, собственно, дело? – поинтересовался человек с усами.
– Я – майор Браун, – сурово ответил тот.
Нортовер поклонился.
– Рад с вами познакомиться, сэр. Что вы мне хотели сказать?
– Сказать? – вскричал майор, который уже не мог сдерживать бурю чувств. – Я хочу покончить с этой чертовщиной! Хочу…
– Конечно, сэр, – ответил Нортовер, слегка вскинув брови, и быстро встал. – Подождите минуточку. Присаживайтесь.
Он нажал на кнопку звонка над своим креслом, и в соседней комнате раздался дребезжащий звук. Майор опустил руку на спинку стула, который ему только что предложили, но остался стоять, нервно постукивая по полу начищенным ботинком.
Тут стеклянная дверь открылась и появился нескладный, светловолосый молодой человек.
– Мистер Хопсон, – сказал Нортовер, – это майор Браун. Пожалуйста, закончите поскорее то, что я передал вам сегодня утром, и принесите нам сюда.
– Да, сэр, – ответил мистер Хопсон и исчез, как молния.
– Вы извините меня, джентльмены, – проговорил Нортовер с лучезарной улыбкой, – если я вернусь к своей работе, пока мистер Хопсон не подготовит вам все. Я должен сегодня разобрать еще несколько счетов, завтра уезжаю в отпуск. Все мы любим подышать свежим деревенским воздухом, верно? Ха, ха, ха!
И с невинным смехом преступник взялся за перо. В комнате воцарилось молчание – безмятежное
