– Сначала прочти письмо. Всё, что ты увидишь, не розыгрыш. – После чего положил сверху ранца большой, перевязанный бечевой пакет из плотной серой бумаги и, больше ни слова не говоря, ушёл в дом.
Читал «Стерх» долго. Читал и рассматривал фото, в пакете их было двенадцать штук. Фотографии были сделаны ранней весной. «Егерь», Виталий, невысокая, очень красивая девушка с заметно выпирающим животом и группа мальчишек и девчонок. Были и мужчины, такие, какими их фотографировали на старых, ещё военных, фотографиях. Маскхалаты, разгрузки, немецкая форма, немецкие автоматы, СВТ, «трёхлинейки» и немецкие карабины. На автоматах, карабинах и необычной винтовке «Егеря» были навёрнуты толстые трубы глушителей. У всех на поясах пистолеты и гранаты. Вот только именно эти фотографии были новые, как будто недавно напечатанные. Это не было фотомонтажом. На каждой фотографии рукой «Егеря» были написаны пояснения и дата. Двенадцатое апреля тысяча девятьсот сорок второго года.
Прочитав письмо, «Стерх» взял рацию и вызвал группу. Он ожидал чего угодно, но только не такого. «Малыш», здоровенная двухметровая «шпала», один из побратимов «Егеря», ошеломлённо разглядывал фото с улыбающимся другом, остальные угрюмо молчали. «Стерх» отдал им письмо. Это было даже не письмо, а послание с объяснениями для всех оставшихся в живых бойцов его группы, то, что касалось лично его, подполковник оставил себе.
К блиндажу они приехали ранним утром, разложив палатки на околице и переночевав в них. Вечером ехать к блиндажу не было никакого смысла. В пять утра к палаткам подошёл Виталий, оставив девушку у Нефёдовых. Это была та самая красавица, которую «Стерх» видел на фотографиях. Второй шок подполковник получил от истерических слов «Малыша»:
– «Стерх»! Не было здесь никакого блиндажа, я сам песок просеивал. «Туча» привёл. Мы здесь всё облазили и щупами прошлись. Не было его. Чем угодно клянусь! – Содержимое блиндажа удивило уже меньше. Два разобранных мотоцикла «БМВ» без колясок и пулемёты РПД, MG и Льюиса. Немецкие автоматы различных модификаций, ППД и ППШ. Пулемёт «Максим» и лежащий перед ним «Маузер» в деревянной кобуре. Были здесь «трёхлинейки» и немецкие карабины, СВТ и АВС, «Парабеллумы» и «Вальтеры», «Наганы» и даже маленький пистолет «Маузер» с перламутровыми накладками на рукояти. Боеприпасы были в комплекте к каждому стволу – хоть сейчас отстреливай.
Всё, о чём писал «Егерь», с усмешкой, доступной только ему, даривший подполковнику содержимое предбанника. Его бывший подчинённый прекрасно знал, насколько подполковник падок на стреляющие раритеты. Теперь надо было понять, что со всем этим делать. Содержимое самого блиндажа Виталик показал только одному «Стерху». Ни скрывать, ни прятать всё это он совершенно не собирался, сказав фразу, которая поразила подполковника до глубины души:
– «Командир» сказал, верить тебе, как ему. – Эта фраза не только объясняла поведение Виталия, но и слово «командир» было произнесено буднично и обыденно, без напрягов и очень естественно, что в очередной раз подтверждало подлинность происходящего.
Последующие десять месяцев промелькнули достаточно стремительно. Подполковник давно хотел организовать базу отдыха в Астраханской области, да и место у него было, и не одно. Вечно не хватало то свободных денег, то надёжных доверенных людей, поэтому с обустройством и легализацией этой необычной пары проблем не возникло. И Виталий, и Вера, и маленький Виктор, родившийся в положенное ему природой время, переехали на новое место жительства уже в сентябре того же года.
Были некоторые сложности с просьбами «Егеря», но деньги решают если не всё, то очень и очень многое, так что всё возможное было «Стерхом» сделано. Проблема возникла неожиданно и внутри бывшей группы «Егеря», а потом перекинулась и дальше. Удержать информацию о необычном происшествии в пределах собственной организации удалось с огромным трудом.
«Егеря» слишком многие знали. Этот ничем не примечательный в быту молодой капитан, лёжа в госпитале, выступил так, что о его выходке до сих пор говорили с восторгом, а то и с восхищением.
Потеряв в бою половину своей группы и получив пулю в спину, капитан уехал в госпиталь, откуда ожидаемо должен был переместиться в отставку майором, с орденом Мужества, висящим на парадном мундире и в просторечии именуемым «мужиком». Дальнейшее «Стерх» узнал от очевидцев произошедшего.
Награждать «Егеря» приехал расфуфыренный штабной генерал в пошитом вручную дорогущем парадном мундире, с пятаком прихлебателей и десятком прикормленных журналистов. Один из старейших московских госпиталей, неплохой госпиталь, но вот апартаменты у него комфортом не блещут, ибо строились они тогда, когда строилось само здание.
Зайдя в просторную, но мрачноватую палату, где лежали четыре раненых офицера, генерал столкнулся с медсестрой, несшей кювету с использованными шприцами и градусниками. Нет бы спесивому уродцу извиниться или свести всё дело к шутке, так этот генералиссимус сбил медсестру и выматерил её.
Контуженному «Егерю» этого хватило за глаза. Недолго думая капитан вырубил наиболее ретивых прихлебателей оборзевшего генерала. Причём силу ударов он не дозировал, и двое из них несколько позже переселились в соседние палаты. Взял дико, во весь голос, верещащего генерала на болевой приём. Дотащил последнего до недалеко располагавшегося туалета и, согнав сидящего на унитазе, как потом оказалось, капитана из соседней палаты, окунул страдальца головой в гуано. Занавес.
У капитана была диарея, а в просторечье – понос. О чём обалдевший от произошедшего простодушный служака рассказал всему госпиталю и, соответственно, чуть позднее всей стране. Ибо лежали в госпитале представители различных военных округов, а сотовые телефоны к тому времени получили массовое распространение, и уже через пару часов над этим армейским анекдотом ржали все военные нашей немаленькой страны.
От трибунала «Егеря» спасло только то, что терять ему было абсолютно нечего. Отставка у него и так была по ранению, а раздувать историю ещё больше не стали из-за журналистов. Мимо такого скандала пройти мог только слепоглухонемой капитан дальнего плаванья. Так что в отставку «Егерь» так и ушёл капитаном вместо майора, а следом за ним «ушли» и оборзевшего, жидко обделавшегося генерала, справедливо рассудив, что служить дальше тому будет, мягко говоря, очень сложно. Даже спустя уже почти десять лет эту историю рассказывали как анекдот, а позывной «Егерь» до сих пор гуляет по войскам и госпиталям.
Так выглядело внешне. За кулисами этого театра под названием жизнь всё было совсем иначе. Вместе с «Егерем» в отставку ушли ещё полтора десятка человек во главе со «Стерхом», а самому подполковнику пришлось раскидать почти тридцать пять тысяч «евриков», собранных по всем знакомым, чтобы «Егерю» не
