И вместе с тем…
Однажды у моей двери появилась женщина, которая попросила меня забрать ее жизнь. Я никогда не прогоняю посетителей, а потому я впустила ее и выслушала ее историю. Ее муж, с которым она прожила девяносто лет, за пять лет до этого был подвергнут «жатве». Теперь она хотела присоединиться к нему, где бы он ни был. Даже если он ушел в «ничто», она хотела бы разделить это «ничто» с ним.
– Я не просто несчастлива, – сказала мне эта женщина. – Я человек… конченый.
Но бессмертие, по определению, предполагает, что никто из нас не может быть человеком конченым – если иное не решит жнец. Мы не являемся временными существами – в отличие от наших чувств. Но в этой женщине я не увидела застоя, а потому, вместо того чтобы забрать ее жизнь, я наделила ее иммунитетом. Иммунитет заработал немедленно и был безотзывным, а потому в течение целого года она просто не могла надеяться на то, что кто-нибудь поможет ей уйти из жизни.
Лет через десять я снова ее встретила. Она сделала полный разворот, вернувшись в двадцатилетний возраст. Вышла замуж и теперь ждала ребенка. И она поблагодарила меня за то, что я была достаточно мудра и увидела, что она человек далеко не конченый.
Хотя я и приняла ее благодарность, и мне в тот момент было приятно, ночью я не смогла уснуть. И до сих пор не могу понять, почему.
Из журнала жнеца Кюри.Глава 31
Пример беспросветной тупости
Ситру провозгласили живой в 9 часов сорок две минуты утром в четверг, в полном соответствии с графиком, и из юрисдикции «Гипероблака» сразу же передали в юрисдикцию сообщества жнецов.
Она пришла в себя, чувствуя себя более слабой, чем в прошлый раз. Похоже, ее основательно накачали лекарствами. Голова ее плыла, глаза не без труда поворачивались и еле-еле различали предметы. Рядом стояла сестра и мрачно качала головой.
– Не следовало будить ее так рано, – проговорила сестра с акцентом, источник которого Ситра определить не смогла. – Объявили живой – нужно еще часов шесть полежать без сознания. Тогда будет комфортно просыпаться. А то какой-нибудь сосуд порвется или сердце не выдержит. Опять оживлять придется.
– Я беру ее под свою ответственность, – услышала Ситра голос жнеца Кюри.
Она повернула голову в ту сторону, откуда слышался голос, но тотчас ощутила тошноту. Ситра закрыла глаза, ожидая, когда это прекратится. Когда неприятное ощущение прошло, она увидела, что жнец Кюри ближе придвинула свой стул.
– Твоему телу нужен еще день для полного выздоровления, но для этого у нас нет времени, – сказала жнец и, повернувшись к сестре, попросила:
– Пожалуйста, оставьте нас.
Сестра проворчала что-то по-испански и с недовольным видом покинула комнату.
– Высокое Лезвие… – с трудом выговаривая слова, прошептала Ситра. – … он обвинил меня в том…
– Тихо! – сказала жнец. – Я знаю об обвинении. Ксенократ пытался скрыть его от меня, но мне все рассказал жнец Мандела.
Когда Ситра наконец смогла сфокусировать зрение, за спиной жнеца Кюри она увидела окно. В отдалении высились горы, покрытые снегом. Снег шел и за окном. Ситра ничего не понимала.
– Сколько времени я лежала мертвая? – спросила она. Неужели, чтобы привести ее в порядок после этого прыжка, потребовалось несколько месяцев?
– Чуть меньше четырех дней, – ответила Кюри и, оглянувшись, проследила за взглядом Ситры.
Потом вновь повернулась к девушке с усмешкой на устах.
– Вопрос не во времени, а в пространстве. Ты находишься на самом юге Чильаргентинского региона. Сейчас конец сентября, но для этих мест это означает самое начало весны. Хотя сюда, на самый дальний юг, весна приходит поздно.
Ситра попыталась вспомнить карту и определить, как далеко ее занесло, но от усилия голова ее вновь закружилась.
– «Гипероблако» решило, что это самое надежное место, чтобы уберечь тебя от клешней жнеца Ксенократа и коррумпированного сообщества Мидмериканских жнецов. Но как только ты пришла в себя, их об этом известили – таков закон.
– Но как вы узнали, где меня искать?
– Один из друзей моих друзей – агент Нимбуса. Новость достигла моих ушей только вчера, поэтому я приехала так быстро, как могла.
– Спасибо! – сказала Ситра. – Спасибо, что приехали.
– Будешь благодарить, когда окажешься в безопасности. Ксенократ наверняка поднял местных жнецов. Думаю, уже послана команда, чтобы тебя забрать, а потому нам нужно поскорее отсюда уходить.
Ситра едва могла двигаться, не то что ходить – ее пережившее удар о землю тело восстановилось не до конца; наночастицы выбрасывали в ее кровь целые потоки опиатов, кости болели, мозг словно плавал в кувшине с водой, мускулы были скручены в тугие узлы, а попытавшись встать на ноги, она едва не потеряла сознание, потому что справиться с таким объемом болевых ощущений наночастицы не могли. Не случайно сестра предпочла бы, чтобы Ситра еще некоторое время оставалась без сознания.
– Так не пойдет, – сказала жнец Кюри и, взяв Ситру на руки, понесла.
Коридоры восстановительного центра казались бесконечными, и каждый раз, когда Ситра чувствовала толчок, тело ее трепетало от боли. Наконец она увидела себя распростертой на заднем сиденье старомодного автомобиля, который жнец Кюри вела с такой скоростью, словно хотела сломать себе шею. Мысль заставила Ситру тихо рассмеяться. Какое странное выражение – ведь, чтобы сломать шею, не обязательно куда-то нестись. Летевшие к земле хлопья снега на этой скорости выглядели как буран, стелющийся параллельно шоссе. Впечатление было гипнотическое. Наконец словно некое отупение овладело Ситрой, и сон начал овладевать ею как зыбучий песок…
Но за минуту до того, как Ситра потеряла сознание, она вспомнила сон, который, вполне вероятно, сном не был. Разговор в том месте, которое не являлось ни жизнью, ни смертью, а располагалось ровно посредине.
– «Гипероблако»… оно говорило со мной, – сказала Ситра, изо всех сил стараясь остаться в сознании, чтобы успеть.
– «Гипероблако» не говорит со жнецами, моя милая.
– Я была еще мертва… и оно назвало имя. Имя человека, который убил жнеца Фарадея…
Но зыбучий песок поглотил ее, не дав договорить.
* * *Ситра проснулась в хижине, и на мгновение ей показалось, что все произошедшее с ней было галлюцинацией. «Гипероблако», восстановительный центр, поездка на машине, метель. Ей показалось, что она по-прежнему находится в жилище Высокого Лезвия Ксенократа, на крыше огромного дома, и скоро начнется пы-тка. Но нет, свет здесь был совершенно не такой, да и дерево за стенами хижины было тоном светлее. За окном – ближе, чем было до этого, – возвышались горы, хотя снегопад прекратился.
Через несколько минут появилась жнец Кюри с подносом и миской супа.
– Хорошо что ты проснулась, – сказала она. – Надеюсь, за последние несколько часов ты поправилась достаточно для того, чтобы чувствовать себя чуть более собранной и чуть менее несчастной.
– Собранной
