Само собой, вой тут же прекратился. Я опустил автомат и потер ладонью шею. Нет, укусов не было. Их и не могло быть. А вот глубокие царапины от моих отросших ногтей присутствовали. Еще немного, и я либо разодрал бы себе дыхалку собственными ногтями, отдирая несуществующего мутанта, либо просто перерезал бы горло «Бритвой», уверенный, что убиваю монстра.
– Что это… было?
Я обернулся.
На Рудика было жалко смотреть. Несчастная мордочка, слезы боли в круглых глазах, лапка прижимает к шее оторванный нехилый лоскут мохнатой шкурки.
– Судя по башке, очень сильный мутант, – кивнул я на мертвую голову. – Смахивает на помесь псионика и телекинетика. Поковырялся в наших мозгах, вытащил оттуда нужные воспоминания, внушил нам качественные глюки, и принялся наслаждаться бесплатным шоу, глядя как добыча сама себя убивает, уверенная, что дерется со страшными мутантами.
– Вот гад какой! – всхлипнул Рудик. – Я ж своих сестру и братишку увидел. Младшеньких. А потом они в болотных тварей превратились, которые по ночам у одиноких путников кровь пьют. Зачем он так? Почему дети?
– Не знаю, – пожал я плечами, доставая из нарукавного кармана бинт. – Может потому, что тут неподалеку за этими пятиэтажками раньше был детский сад «Золотой ключик». Говорят, что все человекоподобные мутанты раньше были людьми. Может и этот тоже, при детсаде сторожем был, или воспитателем. Хрен знает, короче. Давай-ка я лучше тебя перевяжу.
– Не надо, – осторожно качнул головой Рудик. – Ты же знаешь, регенерация у нас почти мгновенная. Думаю, уже приросло все.
Отпустив лапку, он подобрал с асфальта свой «Вихрь», лихо закинул его за плечо – и ойкнул. Потому что шкурка от шеи снова отвалилась и повисла книзу окровавленным лоскутом.
– Так, стоять на! – строго сказал я, подключив к голосу командирские нотки. – Рядовой Арудогрилонокс, немедленно на перевязку!
– Ты помнишь как меня зовут? – умилился спир, расплывшись в улыбке, аж поникшие книзу кошачьи усы встопорщились кверху от счастья.
– Такое забудешь, – проворчал я, бинтуя шею мутанта. – У меня еще один такой же кореш, хрен выговоришь. Кандоронгаро…
И заткнулся, не договорив. Аж зубы стиснул до хруста в челюстях, чуть язык не прикусил. Ну не мог я свыкнуться с мыслью, что Фыфа больше нет! И оттого втройне корёжило меня от мысли, что тварь, его убившая, всё еще ходит живая по Зоне.
Это надо было исправить. И как можно скорее.
Я зафиксировал бинт, перебросил свой автомат обратно со спины в руки, и сказал:
– Всё, пошли. И не зевай, смотри по сторонам. Мало ли кто тут еще решит поживиться нашими тушками.
* * *– Да, блин, в этой вашей Припяти хуже, чем у нас в мире Кремля, – пожаловался Рудик, поглаживая лапкой раненую шею поверх бинта. – Я уж думал, что хуже чем у нас не бывает.
– У нас тут тоже по-всякому, – сказал я, на ходу озираясь по сторонам и держа автомат наготове. – Иной раз как только что. А бывает что как сейчас, например.
Действительно. Мы шли по улице Курчатова, ежесекундно ожидая новой атаки… Но вокруг было тихо. Как на кладбище. Стих ветер, до этого шевеливший обрывки проводов на столбах и гоняющий по разбитому асфальту желтую листву. Далекий заунывный вой какого-то мутанта тоже оборвался на самой высокой ноте. Даже звуки наших шагов казалось утонули в этой тишине.
По левую руку осталось знаменитое Городское отделение Внутренних дел города Припять, на входе в которое чудом сохранилось большое стекло с нарисованными на нем щитами, звездами, колосками, серпами и молотами. Местная аномалия, как-никак. То стекло, что находилось справа от входа, было давно разбито. А то, что слева – нет, стоит себе, как будто его вчера вставили и тщательно раскрасили советской символикой. Один сталкер, говорят, как-то озорства ради выстрелил в это стекло. Тому – хоть бы хны. Словно в стальную плиту пуля ударила. Сталкер, не поняв темы, очередью полоснул. Без толку, только рикошеты взвизгнули, и один из них ему щеку разорвал.
Тогда у сталкера перемкнуло. Подтащил к стеклу найденную тумбочку, из гранаты чеку выдернул, на тумбочку положил, отбежал подальше.
Рвануло. Ни стеклу ничего, ни тумбочке, что была к нему прислонена. Только следы от осколков на асфальте.
Ну и поехала крыша у парня. И кирпичи он кидал в то стекло, и ногами по нему лупил, и кулаки в кровь разбил. Без толку. С виду тоненькое оно, обычное, ни разу не бронированное. А разбить – никак.
Видели сталкеры того сумасшедшего еще совсем недавно. Сидит на ступеньках ГОВД, глаза безумные. Отдохнет – и снова начинает молотить по аномалии, около которой к тому времени скопилось уже порядочно осколков кирпичей, сломанных палок и гнутых кусков арматуры. А потом пропал псих куда-то. Правда, говорят, по ночам можно увидеть тень того сталкера, которая медленно проплывает сквозь разрисованное стекло и жутко хохочет.
Все это я быстро на ходу рассказал Рудику, который зябко передернул мохнатыми плечами.
– И так страшно, а ты еще жути нагоняешь. Впрочем, поделом тому сталкеру, нечего стрелять в легенды Зоны. Но всё равно оставь лучше свои истории при себе. Мне и так постоянно кажется будто за нами из этих разбитых окон кто-то наблюдает. Теперь вот буду о призраках думать.
– Мутанты Зоны страшнее любых призраков, – сказал я. – А люди всегда страшнее мутантов. Так что опасаться надо не мертвых теней, а живых уродов, которые очень стараются превратить тебя в эту самую мертвую тень.
– С тобой, Снар, даже побояться как следует не получается, – фыркнул Рудик. – Идешь себе, нервы щекочешь местными кошмарами, но тут ты рот открываешь – и всё. Вместо качественного мандража появляется желание пристрелить какого-нибудь гада. Ну куда это годится?
Вот так почесывая языками, дабы снять напряжение, мы миновали неслабое такое кладбище брошенной техники, раскинувшееся слева, и свернули на Заводскую улицу, ведущую прямо к «Юпитеру».
Свернули… и тут же, не сговариваясь, рванули под прикрытие ближайших деревьев.
Ибо с дороги открывался вид на завод, которому по идее положено было бы быть заброшенным, как и другим зданиям Припяти.
Однако мне одного взгляда хватило, чтобы понять – объект охраняется, и довольно неплохо для условий Зоны.
На крыше крайнего корпуса я успел рассмотреть пулеметное гнездо, оборудованное по всем правилам: что-то крупнокалиберное на станке, обложенное мешками с песком. Плюс завод «Юпитер» был обнесен по периметру колючей проволокой. Не кордон конечно, где заграждения в два ряда, и смотровые вышки торчат меж теми рядами. Здесь все было проще. Обычные столбы, врытые в землю. На них намотана колючка, к которой привязаны консервные банки
