Они собирают свои войска где-то еще. Но где именно? И к чему это приведет?
36: Лайя
Муса ничего не желает мне объяснять, когда мы выходим из дворца. Единственное, что выдает его отчаяние, – это ускоренный шаг.
– Извините, – я толкаю его в бок, сворачивая вслед за ним на незнакомую улицу. – Ваше королевское высочество…
– Не сейчас, – огрызается он. Кроме того, что я хочу у него спросить, есть и более насущная проблема. А именно – как нам отделаться от капитана Элейбы. Король быстро сказал ей несколько слов, а потом она вышла вслед за нами из дворца и теперь следует позади, в нескольких футах. Когда Муса сворачивает в соседний квартал, где дома стоят особенно густо, я готовлюсь воспользоваться невидимостью, подумав, что он планирует напасть на капитана. Но вместо этого он попросту останавливается в каком-то переулке.
– Ну? – говорит он, обернувшись к ней.
Элейба прочищает горло и обращается ко мне:
– Его Величество Король Ирманд благодарит тебя за предупреждение, Лайя, и заверяет, что он всеми силами воспротивится нашествию враждебных духов в его земли. Он принимает предложение Дарина из Серры касательно изготовления оружия и клянется обеспечить убежищами всех книжников города, пока у них не появится возможность обустроить себе постоянное жилье. А еще он хочет передать тебе вот это. – Элейба протягивает мне серебряное кольцо с печатью. На печати изображен трезубец. – Покажи это любому мореходу – и честь обяжет его помочь тебе.
Муса улыбается.
– Я знал, что ты до него достучишься.
– Но наследная принцесса, она…
– Король Ирманд правит Маринном уже шестьдесят лет, – говорит Элейба. – А принцесса Никла… не всегда была такой, как сейчас. У короля нет других наследников, и он не хочет подрывать ее авторитет публичным несогласием. Но он сам знает, что лучше для его народа.
Я не знаю, что на это ответить, и просто глупо киваю.
– Удачи тебе, Лайя из Серры, – тихо говорит Элейба. – Кто знает, может, мы еще встретимся.
– Готовьте ваш город к обороне, – говорю я ей, пока мужество меня окончательно не покинуло. Элейба поднимает свои безупречно выгнутые брови, и я спешу договорить, чувствуя себя идиоткой, что смею давать советы человеку на двадцать лет старше и в сто раз опытнее. – Вы же капитан гвардии, у вас есть власть. Пожалуйста, сделайте для города все, что возможно. И попросите всех своих друзей в Свободных Землях сделать то же самое.
Когда она наконец уходит, Муса отвечает на мои незаданные вопросы.
– Мы с Никлой поженились десять лет назад. Мы тогда были чуть старше тебя, но куда глупее. У нее был старший брат, который должен был унаследовать корону. Но он умер, она стала наследницей, и мы… разошлись.
Он говорит слишком быстро, поместив целое десятилетие в одно предложение.
– Я не упоминал об этом, потому что не видел смысла. Все равно мы много лет как расстались и живем раздельно. Она забрала мои деньги, титул, состояние…
– И твое сердце.
Муса сухо смеется, и его смех отдается эхом от каменных стен.
– И сердце тоже, – соглашается он. – Ступай, переоденься и собери свои вещи. Попрощайся с Дарином. Я встречу тебя у восточных ворот, передам провизию и информацию о своем доверенном лице.
Он, должно быть, видел, что я хочу его утешить, сказать что-то ободряющее, но отворачивается и быстро ныряет в темноту. Где-то через полчаса я уже переоделась, заплела волосы в толстую косу и вернула одолженное мне Мусой платье в его комнату при кузнице. Дарин сидит во дворе с Таурэ и Зеллой и поддерживает огонь, пока женщины покрывают клинок глиной.
Дарин поднимает глаза, когда я подхожу. Увидев мою дорожную одежду и сумку на плече, он извиняется перед товарищами и идет ко мне.
– Дай мне час на сборы, – говорит он, выслушав мой краткий рассказ об аудиенции у короля. – Надо сказать Мусе, чтобы приготовил нам двух лошадей, а не одну.
– Нет, Дарин, ты нужен книжникам. А теперь еще и мореходам.
Плечи Дарина каменеют.
– Я согласился ковать оружие для мореходов до того, как узнал, что ты собираешься уходить. Они подождут. Я тебя не оставлю.
– Тебе придется это сделать, – настаиваю я. – Я должна остановить Князя Тьмы. Если у меня ничего не получится, нужно дать нашему народу возможность сражаться и защищать себя. Зачем нужны все наши страдания, если они не помогут народу книжников, не дадут ему хотя бы шанс выжить в битве?
– Куда ты, туда и я, – тихо повторяет Дарин. – Ты что, забыла наше обещание друг другу?
– Неужели наше обещание значит больше, чем судьба всего народа?
– Ты говоришь, как мать.
– Ты так это произнес, как будто в этом есть что-то плохое.
– Потому что это плохо. Она ставила Сопротивление, народ выше всего. Это было для нее важнее мужа и детей, важнее ее собственной жизни. Если бы ты знала…
У меня на затылке приподнимаются волосы.
– Если бы я знала что?
Он только вздыхает.
– Ничего. Неважно.
– Нет, – говорю я. – Ты уже поступал так со мной раньше. Я знаю, что наша мать не была совершенной. Я слышала разные… слухи о ней, когда бродила по городу. Но она не была той, кем ее пытается представить принцесса Никла. Она не была чудовищем.
Дарин сбрасывает свой кузнецкий фартук на наковальню и начинает лихорадочно собирать инструменты в мешок, упрямо отказываясь говорить о нашей матери.
– Тебе все равно нужен человек, который в случае чего тебя прикроет, Лайя, – говорит он. – Афия не может этого сделать, не может и Элиас. А значит, никого лучше родного брата у тебя нет.
– Ты же слышал Мусу. У него есть человек, который мне поможет.
– Ты знаешь, что это за человек? Его имя? Почему ты так уверена, что ему можно доверять?
– Я не уверена, но я верю Мусе.
– Почему ты ему веришь? Ты его едва знаешь! Как едва знала Кинана. Извини, я хотел сказать, Князя Тьмы. Как ты едва знала Мейзена…
– На их счет я ошибалась, – говорю я. Мой гнев разгорается, но я подавляю его изо всех сил. Мой брат злится, потому что ему страшно, а мне знакомо это чувство. – Но я не думаю, что ошибаюсь насчет Мусы. Да, он раздражает меня, часто действует на нервы, но он с нами честен. У него, как и у меня… у нас обоих есть магия, Дарин. Он единственный человек, с которым я могу об этом поговорить.
– Ты могла бы поговорить со мной.
– После Кауфа я с тобой едва могу поговорить даже о том, что мы будем есть на завтрак, не то что о магии! – как я ненавижу это делать… Ненавижу ссориться с братом. Часть меня желает сразу сдаться, позволить ему сопровождать меня. Мне было бы не
