Михаил Федорович спустился в гостевую залу.
Мария Федоровна задумчиво сидела в кресле.
– Тебя тоже гложут мысли, сестра?
Царица вздрогнула.
– Ты?
– Тоже испугалась, что ли?
– Кто еще?
– Арина Тучкова.
Мария посмотрела на брата.
– Что у тебя с ней?
– И ты туда же, – присев на скамью, проговорил Михаил. – Ничего.
– Так как тогда испугал?
– За тем и зашел, чтобы поведать о нашем с ней разговоре. Утром она сама все тебе расскажет, но лучше будет, если ты сейчас узнаешь.
– Не говори загадками, давай по делу.
Михаил Федорович поведал сестре о разговоре с Тучковой, не упустив ни малейшей подробности.
Вдовствующая царица внимательно выслушала его и сказала:
– Это что же получается, Михаил, наша прислуга свободно заводит знакомства среди горожан?
– Так бабы, Мария, что с них взять? Они без того, чтобы почесать языками, не могут. Но я кормилицу царевича строго предупредил, чтобы о нашем разговоре молчала.
– Ты понимаешь, что наделал?
Тот шумно выдохнул.
– Ну вот и так плохо. А как мне, по-твоему, нанять судно да подобрать на него людей, сиднем сидя во дворце? Как найти верного человека, когда повсюду людишки Битяговского?
Мария Федоровна успокоилась и неожиданно улыбнулась.
– Ты прости меня, брат, я была неправа. Ты все сделал верно, сказал Арине, что ладья нужна для летних прогулок царевича по реке. Узнает об этом дьяк и что? Запретит прогулки? Может. Скажет купцам, чтобы не давали нам судно? Тоже может. Но главного не прознает – для чего на самом деле мы хотели нанять это судно. Не получится здесь, обращусь к князю Губанову. Тот что-нибудь придумает. У него и люди есть, и суда. Вот только как быть теперь с Андрюшей?
Михаил Федорович насторожился.
– А что Андрюша?
– Мы думали, он в Новгород и обратно скрытно ездил, ан нет, оказывается, видел его один из здешних стражников.
– Да ты что? Теперь о нем и дьяк знает? Но это же крах всего дела. Возьмут Андрюшу, он под пытками и выдаст, зачем мы посылали его в Новгород.
– Не суетись, Михаил. Судя по всему, дьяк о гонце нашем ничего не ведает. А стражник перед тем, как на службу заступить, дождался Григория, тот в город выезжал, и сказал, что есть о чем поговорить. Серьезный, мол, разговор.
– Григорий сейчас с этим стражником?
– Да.
– Господи, спаси и сохрани, не дай сгинуть от рук Борискиных.
– Чего так перепугался? Или не знал, что тягаться с Годуновым – не игрушки?
– Ох, Мария, попадем мы, как кур в ощип, чует мое сердце.
– И давно ты таким пугливым стал?
– Станешь, когда новость такая. Давно Григорий на встречу ушел?
– Да уж должен был вернуться.
– А если его Битяговский взял? Стражника поставил, чтобы выманить Григория, а сам тут как тут.
– Подумал, что сказал? Зачем Григория куда-то выманивать, когда дьяк мог взять его и во дворце? Не сам, через городского пристава.
– Ох, Мария, чую, беда.
– Не ной, сядь на лавку, воды испей.
В коридоре послышались шаги. В залу вошел Григорий Федорович, снял шапку, шубу, остался в шелковой рубахе.
– И что так натопили? Не продохнуть. А, Михайло, ты чего такой бледный? Худо без выпивки?
– Не напоминай. Лучше рассказывай, о чем со стражником говорил.
Григорий Федорович взглянул на сестру.
Та кивнула, мол, можно при брате.
Григорий устроился на скамье, ближней к креслу вдовствующей царицы, и проговорил:
– Стражник этот, Боян Каратаев, местный, из Углича. Здесь у него два брата живут, один скорняк Влас, другой купец Глеб. Родители померли. Их изба отошла Бояну. Братья с сыновьями живут на одном подворье в других избах…
– Ты о деле, Григорий! – потребовала Мария Федоровна.
– Так я и говорю о деле. Все по порядку. А ты лучше не перебивай, не то забуду чего. Разговор был скорый, тайный.
– Ладно, продолжай, коли подробности так важны.
– Важны, сестра. Так вот, в Угличе у Бояна два родных брата, в деревне же Сутнице двоюродные проживают, трое. Те, понятно, от земли кормятся. Когда Андрюша вернулся из Новгорода, коня поставил в конюшню, сам же прошел во дворец потайным ходом. Там, где мы сегодня говорили со стражником. А его место недалече, на углу. Вот он случайно и увидел Андрюшку. Человек для стражника чужой. Тот хотел гонца задержать, но я успел открыть дверь раньше.
– Так этот глазастый стражник и тебя видел? – спросила Мария.
– Видел, сестра. Я пропустил Андрюшку и осмотрелся, нет ли за ним кого.
– Это значит, стражник тебя увидел, а ты его нет?
– На угол не посмотрел.
– Ладно. О чем говорили?
– Боян сказал мне, что если у нас есть человек, о котором не знает дьяк, то его надо лучше прятать. Мол, будь на моем месте другой стражник, Битяговский уже все знал бы и учинил бы следствие.
– Почему же Боян этот не сдал нашего человека? – осведомился Михаил.
– Я его тоже о том спросил, а он мне в ответ, мол, в народе поговаривают, что дьяка из Москвы прислали, дабы царевича извести. Чернь недовольна, почитает батюшку его и нам зла не желает. Так и семья Каратаевых. Стражник сказал, что если есть надобность, то он и братья его всегда готовы служить нам, а не Битяговскому с Раковым. Я ему велел о гонце молчать. Мол, человек тот уже покинул Углич, а приезжал он, чтобы вещицы твои, Мария, драгоценные, забытые на Москве, привезти. Солгал я, взял на душу грех, но думаю, что стражник мне не поверил.
Мария Федоровна поднялась с кресла, прошлась по зале, шелестя длинным платьем.
– А ты уверен, Григорий, что Боян этот не заслан к нам Битяговским?
– Но тогда Андрюшку искали бы.
– Я тоже так думала до недавнего времени и Михаилу о том говорила, а сейчас вдруг мысль пришла, какой резон Битяговскому Андрюшку брать сейчас, сразу? Это успеется. Куда полезней к нам человека своего приставить, чтобы приглядывал. Сам Битяговский на такую игру не пошел бы, а вот Бориска мог, это как раз по нему. А что, если этот Боян и есть тот человек, которому Годунов намерен поручить извести Дмитрия? Расчет простой. Этот стражник втерся в доверие, будет нам служить, дьяка ругать, поручения мелочные исполнять, а поступит приказ от Бориски, он и лишит царевича жизни.
– Да не похож он на убийцу. Конечно, только Господь Бог знает, что у него внутри, но я ему почему-то верю.
Мария покачала головой.
– Такого и должен был послать Бориска. Битяговский слишком заметен, а стражник – самое то.
Григорий пожал плечами.
– Если в каждом видеть врага, то нам самим ничего в Угличе не сделать. Я имею в виду побег. Как наберем людей, если никому не верить? А то, что чернь против дьяка настроена, проверено.
Мария Федоровна усмехнулась.
– Потому как слухи о его безбожных замыслах отсюда, из дворца расползаются. Мы их черни даем.
– Ну уж нет, Мария, за Дмитрия не только в Угличе стоят. Возьми того же князя Ивана Петровича Губанова,
