Дмитрий с Савелием высунулись посмотреть: есть ли чего занятного? В другой комнате окон не было, висевшая на проводе под потолком лампочка, казалось, изливала вместе с тусклым светом духоту. Школьники выглядели бледно.
– Отпустил бы ты их, сержант, – предложил Дмитрий.
– Зачем же вы, орлы, с занятий бегаете? В кино сходили? – поинтересовался Савелий.
– Так точно, – ответил за школьников сержант. – Только отпустить Анатолий Петрович не разрешил. Ему надо, для отчётности.
Анатолием Петровичем звали участкового, который, скорее всего, под видом обхода занимался личными делами.
– Так какого хрена они здесь сидят? – удивился Савелий. – Кино когда закончилось?
– Да из школы всё никак не явятся. Ни завуча, ни директора.
– Так, орлы, – обернулся к школьникам Савелий. – Дуйте отсюда, чтоб я вас не видел.
И распахнул дверь комнаты.
Те не заставили ждать. Даже спасибо лейтенанту не сказали.
– С Петровичем мы договоримся, – пообещал сержанту Дмитрий.
Они вышли на крыльцо, размышляя, чем бы себя занять. Подъехал очередной «луноход», он же патрульная машина, и здоровенный усатый старшина-хохол выволок щуплого парня лет двадцати пяти, интеллигентного вида, в джинсах и расхристанной рубахе. Невооруженным глазом было видно, что юноша пьян и еле на ногах держится. На плече у юноши болталась черная сумка. Парочка смотрелась забавно.
– Смотри, Савелий, твой клиент, – толкнул приятеля Дмитрий.
– В чем дело, старшина? – спросил Савелий. – Нарушал? Дебоширил?
– Не, товарышш лейтенант, – заулыбался тот. – В кабаке, прям за столом дрых.
– Что в карманах, ничего запрещенного?
– От, – старшина вытащил из кармана связку ключей и кошелек.
– На каком маршруте?
– Третём.
– Теперь давайте по пятому.
– Эге, – старшина кивнул, отпустил юношу и полез обратно в «луноход».
– Вперед, молодой человек, – ободряюще хлопнул молодого человека по спине Дмитрий.
Они зашли в маленькую комнату. В сумке обнаружились восемь пустых, источавших характерный запах, бутылок из-под пива и одна полная бутылка 777-го портвейна.
– С приятелями принимали, потом решили в кабаке добавить?
– Ну, – ответил юноша.
– Документы есть? – поинтересовался Савелий.
Юноша долго шарил по карманам джинсов. Наконец добыл пачку фотографий и протянул Савелию.
– Вот.
– Что вот? Гляди, Дима, семейный человек, а уже алконавт. Жена?
– Жена и дочка.
– Сколько дочке-то?
– Шесть месяцев. Отпустите меня, товарищ начальник. Недосыпаю. Заснул, ну что здесь такого? Я ж не нарушал?
Юноша продолжил шарить по карманам.
– Вот! У меня комсомольский билет есть.
– Еще и комсомолец, – зловеще произнес Савелий и взялся за бумагу и перо. – Значит так. Где трудимся?
– В КБ номер семнадцать, – убитым голосом произнес юноша.
– Должность?
– Ведущий инженер.
– Даже ведущий, – тем же тоном прокомментировал Савелий и нарочито пристально посмотрел на задержанного.
В разговор вмешался Дмитрий, который доселе спокойно сидел с папироской у окна да стряхивал пепел за подоконник.
– Блин! Молодой человек, ну че тебе не хватает? Работа хорошая, в закрытом учреждении. Небось, премиальные имеешь за всякие там внедрения? Жена молодая, ребенок симпатичный – зачем бухать-то?
Юноша виновато вздохнул и ничего не ответил. Савелий продолжал гнуть своё:
– Значит так. Сейчас направляем вас в вытрезвитель – и письмо руководству предприятия. Так, мол, и так…
– Не надо письмо! Пожалуйста, – взмолился задержанный.
И неожиданно твердым голосом добавил:
– Готов уплатить штраф.
Савелий улыбнулся.
– Не положено, вообще-то, – и сделал паузу.
– Сколько? Я заплачу.
Молодой человек почувствовал, что попал в нужную струю.
Савелий взял комсомольский билет и многозначительно постучал ногтем по обложке:
– Видите, какого цвета?
– Красного, – юноша несколько секунд соображал. – А! Понял. Червонец?
– Держи, – пододвинул ему вещи Савелий.
Юноша раскрыл кошелек и с радостным восклицанием: «Как раз одна осталась», – вручил Савелию десять рублей.
– Может, тебя до дому подвезти? – предложил Дмитрий. – А то еще по дороге снова к нам попадешь.
– Сам дойду, – гордо ответил юноша, – мне здесь недалеко.
– Ну, иди, орел, – отпустил его довольный Савелий. – Эй, сумку забери. Только сегодня портвейн-то не пей. Оставь на завтра.
Тот вышел, Савелий вопросительно глянул на Дмитрия.
– Берешь половину?
– Я же сказал – твой клиент.
– Понял. Тогда с меня пиво.
– А это можно. Пошли, а? Чего тут сидеть? Скажем – наркоту пошманаем.
– Правильно. Эй, сержант, Петрович когда подойдет?
– Да вот должен уже…
– Ну ладно. Ты че там паришься? Заходи сюда. Значит, сообщи Петровичу, что мы здесь останемся на ночь, на дежурстве. А сейчас пойдем в ДК, на дискотеку. Если кто из начальства появится – мы на операции. А где-то в одиннадцать-двенадцать, в общем, ближе к ночи, подойдем. Записал?
– Так точно.
Они прогулялись в заводскую столовку, взяли по бутылочке пива и гуляш. После гуляша пошли на речку, там, в тени, у журчащей воды попили пивка.
Вечерело, духота отступила, и можно было начинать импровизированный рейд.
В городе имелось до смешного мало мест молодежного досуга. Официально все эти дискотеки не одобрялись, а между тем росли как грибы – при заводах, фабриках и институтах. Дискотека при ДК ЖБК, на молодежном жаргоне просто «жаба», считалась фешенебельной дискотекой. Невзирая на отдаленность от центра, любила золотая молодежь «жабу» – за маленький уютный зал, оснащенный всеми необходимыми прибамбасами: шикарной цветомузыкой, зеркалками, мигалками, кварцевыми лампами и языкастым диск-жокеем Стёпой. Входной билет стоил дорого – пять рублей. Местная рабочая молодежь дискарь не посещала, но любила толпой подкараулить завсегдатаев, естественно, с достойной целью учинить побоище. В побоищах с равным удовольствием участвовали обе стороны, как «грибы», так и «мажоры».
Дмитрий и Савелий появились на «жабе» около девяти вечера. Под стенами клуба отдыхали от скачек несколько подростков, покуривали, вяло общаясь, но смачно матерясь.
Сперва осмотрелись в предбаннике с широко распахнутыми дверями в зал. За столиком шла бойкая торговля соком. Девушка-буфетчица предлагала на выбор два вида яблочного сока, оба в одинаковых кувшинах и одинаковые на цвет: двадцать копеек стакан и семьдесят. Большинство брало тот, что за семьдесят. Взяли этого сока и оперативники. Оказалось – «сухарь», причем разбавленный водой чуть ли не наполовину.
– Ныряем? – предложил Савелий.
– Только танцев не надо.
В зале горели кварцевые лампы. Лиловый свет выхватывал ослепительными пятнами лишь светлые детали интерьера, как то: зубы, белки глаз и фосфорически-белые рубашки танцующих. Перекрывая ликующую «Феличиту», надрывался диск-жокей Стёпа, нёс он, по правде сказать, сущий бред. Опера примостились у стеночки, послушать кто, что, о чем.
Ждать пришлось долго. Выпитый «сухарь» уже успел выйти десятым потом, когда наконец-то прозвучало слово «косячок». Трое поддатых парней вывалились в предбанник, а оттуда на улицу.
Детки зашли через широкий пролом в заборе на территорию ЖБК и, не особенно таясь, обсуждали детали предстоящего дела: что за зелье – «драп» или «маца»?
– «Маца», конечно, за кого ты меня держишь.
– А откуда?
– Индийская конопля.
– Не гони, Воха, откуда индийская…
Воха уже разминал в руке косячок, когда Савелий резко вырулил из-за забора и схватил его за эту самую руку, плотно зажав между ладоней.
– Так, чем мы тут занимаемся? «Пыхнуть» решили? А ну, пошли на свет.
Вся троица послушно вернулась к входу, под яркий свет фонаря.
– Дима, проверь у этих карманы, – деловито распорядился Савелий. – Ну, молодые люди, сразу расскажем – где брали, у кого, как часто употребляем наркотик?
– Да мы здесь вообще ни при чем, – сообщил приятель Вохи. – Мы даже спиртного не употребляем.
Дмитрий уловил интонацию высокомерного
