Но когда появилось поле, залитое туманом, Ульяна поняла, что страдания тела не выдерживают сравнения с тем, что ожидало ее теперь. Рэм стоял, повернувшись к ней спиной, и касался ладонью стены. Дымок его сигареты смешивался с туманом. Ветер трепал полы куртки. И сам он, сутулый, качающийся, был похож на этот дым. Один порыв – и его не стало.
Уля закричала, забилась в невидимых путах, но туману было все равно. Он нес свое правосудие, как должен был, чтобы маятник толкал мир, чтобы мир этот балансировал на тонкой грани безумия и небытия.
Тьма опустилась на Улю без предупреждения, будто смерть наконец сжалилась над истерзанным телом. Желанный покой был совсем близко, но перед глазами тут же вспыхнуло полузнакомое кафе. Уля застонала сквозь зубы, неуверенная, что зубы эти у нее остались.
Мягкий свет лился из высоких окон. По дороге напротив мчались машины. Уля увидела себя, испуганную и растрепанную, с грязной курткой в руках. И девушку-официантку, которая пообещала сделать все прививки перед поездкой в жаркую страну на деньги, что оставила ей Уля, даже не задумываясь почему.
Боль чуть отступила. Стало легче дышать.
Знакомая комната коммуналки, сменившая кафе, придала еще немного сил. Уля знала, что увидит на этот раз. Тьма показала ей Наталью, которая внимательно слушала стоящую перед ней соседку.
– Разводитесь с ним как можно скорее, – невнятно бормотала сама Уля. – И ни в коем случае не пейте. Вам же нельзя!
Тьма заволокла все кругом. Но теперь Уля ощущала себя собой. И тело, избитое, измученное болью, и холодную траву под ним, и горький туман, обступающий его со всех сторон.
Когда мир закружился подобно вихрю, Ульяна была готова увидеть ночную улицу, испуганного жениха и бледного водителя. Третий подарочек, ускользнувший у нее из-под носа. Вилку, спасенную от нелепой гибели.
Три смерти легли на левую ладонь. Три жизни – на правую. Хрупкое равновесие восстановилось. Маятник качнулся.
Уля медленно поднялась на ноги. Полынь шумела ей, склоняя седые головы. Тумана не было. Солнце пробивалось сквозь низкие тучи, падая на травяные заросли. У горизонта виднелись серые руины стены. Уля сделала шаг, прислушиваясь к себе. Боли не было. Не было и тяжести. Из-под рукава куртки выглядывала чистая кожа запястья. Ульяна вдохнула свежий, чуть медовый запах полыни и зашагала вперед.
Она знала, что на серых камнях, докуривая последнюю сигарету, сидит Рэм. И ждет ее там, где цветет полынь.
Благодарности
Дорогой мой читатель, здесь все закончится.
Маятник качнулся, горечь стала медом, на серых могильных камнях докуривает сигарету мальчик Рома, а по седой полыни к нему шагает девочка Уля. И все хорошо. Мне бы очень хотелось рассказать вам, что будет дальше. Но дальше не будет. История закончилась. Маятник качнулся. И на последней странице я спешу сказать главное, ведь самое важное в жизни – успеть сказать.
Спасибо.
Спасибо моей семье и друзьям, тем, кто верит и любит, ждет и знает, что я справлюсь с каждой минутой каждого дня, потому что за моей спиной они – мои самые родные и верные. Особенное спасибо Саше Степановой и Марине Козинаки. Я бы давно забросила все к чертовой матери (не черти!), но как я могу, если у меня есть вы и наш путь, который мы осилим только вместе?
И это раз.
Спасибо редакции Mainstream издательства АСТ за еще один год совместной работы, я многому научилась благодаря вам. Спасибо Сергею Тишкову за веру в благополучный исход любого дела и наши маленькие книги, которые мы очень стараемся сделать большими.
Спасибо Алёне Щербаковой за каждодневный труд быть редактором и другом, а вместе с тем оставаться еще и читателем, умеющим видеть и любить душу, спрятанную между строк.
А еще спасибо Анастасии Крайновой, Маше Козуновой и Даше Сониной за работу над текстом. Вы были с ним очень ласковы, а для автора это большая радость.
И это два.
Спасибо читателям, всем этим немыслимым 85 тысячам, которые следили за полынной историей в режиме реального времени от красной сандальки до туманного молока и дальше, до самого финала и за его чертой. Благодаря вам персонажи стали не героями, а людьми. Живыми, настоящими, такими, как мы с вами. Благодаря вам полынная горечь сменилась медом, а смерть – жизнью.
И это три.
Обнимаю крепко, ваша Олли.
