Меня схватили под руки, так что я испуганно закричала:
- Не трогайте меня! Мамочка!
Под мои громкие вопли и не очень активные сопротивления меня потащили через весь лагерь. Сопротивлялась я не сильно, мне хватило утреннего шествия по нашему лагерю. Так что я только громко ревела, старательно кривя рожей и обещая всем удивленным металлическим чудищам, что маменька их накажет. Привели меня к группе пленных селян, там и оставили почти с радостью.
- Дитя, ты откудова? – спросила сразу дородная старушка, перепугано на меня взирая.
Я осмотрела всех селян и про себя отметила, что осталось их мало, причем в основном бабушки и дедушки.
- Оттудова, – ткнув пальцем в небо, отвернулась от охранявшего нас отряда из пяти металлических гадов. Бабка испугано пискнула, удивившись тому, как я сразу стала серьезней. Остальные бабушки и дедушки с интересом обступили меня со всех сторон.
- Молодых давно уже забрали, еще в первый день, как деревню захватили. Ты чья будешь, девка? - спросил дед, смотря на меня с прищуром.
- Своя собственная! – ответила ему, гордо вздернув подбородок, на что дед улыбнулся и многозначительно выдал «наша».
- Куда их забрали? – спросила я тихо у бабульки.
- Да кто же знает, деточка. Там дети мои были, внуки и всех забрали, – у нее на глазах выступили слезы, - Знать бы живы хоть.
Сердце сжалось от боли, а ведь я тоже не знаю, как там сестры и отец. Война приносит в жизнь страх, что останешься совсем один, всех кого ты знал и любил, просто не станет. Я обняла бабушку, поддавшись порыву, и лживо пообещала надежду, сказав старой женщине, что все будет хорошо. Врала себе, ей и остальным – но это ложь во благо, падать духом в неволе все равно, что просто умереть.
- Чего они вас тут оставили? – спросила, разомкнув объятия.
- Да кто же их знает, супостатов чёртовых? – развёл руками дед.
- А я слыхал, что их главный сегодня приезжает, ему, видать, обслуга нужна, вот нас и оставили, – заговорил другой дедок, он сидел на соломе, держатся на ногах, для него было утомительно в таком почтенном возрасте.
- С собой, что ли слуг не привезли? – удивилась немного.
- Здесь только солдаты, мы за два дня даже их без амуниции не видели. Наши-то даже не воевали, сразу ушли за горы, как только тьма на горизонте показалась, – рассказала еще одна бабушка, сидящая рядом с дедушкой на сене.
- Из дома забрали, скот увели, детей увезли. Как жить то дальше… - проговорила другая бабушка и, закрыв лицо морщинистыми руками, разрыдавшись.
- Ну что ты плачешь, Матрена! Живы дети, живы! Главное верить, Спаситель поможет! – поджал губы самый первый дедок.
- Тебя как величать, девка? – спросил он у меня сразу же.
- Любава я, дедушка. А вас как величать? – улыбнулась добродушно, меня всегда учили уважать старших.
- Дедом Тимофеем, я в нашем Желобке сельским старостой был.
- Меня Любой величать, девочка, – преставилась добродушная старушка, а за ней и остальные. – Ты присядь, присядь деточка. Они нас тут уже два дня держат, под небом темным. Слава Спасителю, что хоть дождь не пошел.
Они что стариков на сеновале держали два дня подряд?! Совсем что ли сдурели?! Старость совсем не уважают!
- Они хоть вас кормили? – с мрачным выражением лица спрашиваю у стариков.
- Да где там, деточка. То, что из дома успели прихватить, то и едим, – помотала головой бабушка и достала из широкого платья яблочко. – А ты кушать хочешь, девочка? Так возьми покушать, ты молодая, сильная, вся жизнь впереди. Это мы свой век доживаем, нас потому и не жалко.
Отрицательно покачала головой, чувствуя ужасную злость. Это как так можно, с пожилыми людьми поступать?! Чертовы изверги! Я им еще покажу!
- Странные они вообще деточка, я и сам не замечал, чтобы они хоть что-то ели за два дня, – ответил староста, потирая бородку.
- Да это потому, что не живые они! Как Спаситель видит, демоны это! Демоны из ада! – запричитала бабулька, с испугом смотря на одного из воинов, проходящего мимо.
Это заявление мне показалось странным.
- Может, они готовить не умеют? – предложила я версию.
Как-то раз мне рассказывали историю о том, что целый полк голодал только потому, что повара убили, и никто не знал, как готовить на такую ораву. Мужчины вообще странные существа, считают, что готовить – это обязанность женщин, а если женщина не может готовить, то им проще сидеть голодными, чем приготовить самим. Это правило касается не всех мужчин, но что если весь этот странный народ монстров - такое вот сборище самородков?
Мою идею никто не опроверг, потому что начался какой-то переполох. Нас держали в десятке метров от единственной дороги, ведущей в старый замок, но этого было достаточно, чтобы увидеть все представление в полной красе.
Металлические уродцы быстро двигались, собираясь в две широкие шеренги по бокам от дороги.
- Главный их, что ли едет? – предложил староста, и мы дружно начали вглядываться вдаль.
Что-то черное быстро двигалось, стоило ему приблизиться, я поняла, что это какое-то странное животное. Одна из бабушек испуганно ахнула, чуть не лишившись сознания. Мне эта почти четырёхметровая тварь напомнила чем-то ящерицу. Хвост, лапы, блестящая черная чешуя и хвост. Но самое странное, что эта якобы огромная ящерица была осёдлана и там главный их. Он спустился на землю одним прыжком, и вся армия резко упала на одно колено, что-то шипя. После этого их главарь двинулся в сторону замка. Что-то в этом существо было настолько страшным, что все мои товарищи по горю испугано сжались. Острые шипы как у дикобраза, удлинённый «клюв» шлема, огромный рост, но самое главное горящие красным прожилки для глаз.
- Монстр, – испуганно прошептала и, кажется, чуть не престала дышать, от того, что мне показалось. Показалось, что те самые горящие «глаза» смотрят прямо на меня.
Глава 6. Кощунство на кухне.
Монстр ушел, и мы со стариками смогли выдохнуть. Это же надо, что бы «такое» у них было главным. Они, наверное, его до мокрых металлических штанов бояться, даже не думают подниматься, хотя монстр уже скрылся за воротами замка. Пока я в уме просчитывала, успеем ли мы со стариками сбежать, пока эти тугодумы поймут, что главного уже нет, они поднялись и принялись расходиться по лагерю.
- Вон, один идет по наши души, – сказал старейшина, и остальные старики с обреченным видом встали с сена.
Я как все
