– Так отошли их, – резко сказал Яннем. – Выбери любой замок, какой захочешь, я обеспечу им охрану, я смогу…
– Это не поможет. Если кто-то решит повторить подвиги лорда Айвора, его не остановят никакие стены и никакая охрана. Но суть даже не в этом, Яннем, а в том, что я не хочу разлучаться ни с Алвуром, ни с Катрионой. Они моя семья.
Яннем, начавший было снова возражать, потрясенно смолк при его последних словах.
– Я думал, что твоя семья – это я.
– Теперь не только ты. Ты навязал мне жену, она родила мне сына, и с этим придется всегда считаться нам обоим.
– Ты же не любишь ее. Какой в этом смысл?
– Какой смысл в долге? – усмехнулся Брайс. – В человечности? В связях на крови? Не задавай дурацких вопросов, брат, чтоб я не давал тебе тривиальных ответов. К тому же, – добавил он, – дело не только в этом.
– Тьма, да? – спросил Яннем, видя, что Брайс не торопился продолжать. – Она так и не ушла до конца?
– Нет, теперь уже ушла. Во всяком случае, я совершенно ее не чувствую. И не только я, что даже важнее. Но когда я лежал под меллироном и когда он высасывал из тебя магию и жизнь и отдавал их мне… там что-то случилось, Ян. Это эльфийское дерево что-то сделало со мной. Используя связь между нами, оно создало новую связь, между мной и эльфийским лесом. Оно пело мне и… звало меня. Я должен выяснить, для чего.
– Так значит, Светлый лес?
– Для начала – да. Думаю, там теперь мое место. И моей семьи. Во всяком случае, на какое-то время.
– И ты никогда сюда не вернешься?
Голос Яннема звучал сухо и жестко. Все еще гневающийся на вассала сюзерен. Брат, чувствующий себя преданным. Друг, не желающий понимать, остающийся эгоистом до последнего. Даже после того, как сам едва не пожертвовал собственной жизнью.
– Не знаю, что тебе ответить, Яннем. Но точно знаю одно: пока мы пытаемся править Митрилом вместе, пусть я и стою в тени твоего трона, всегда будет кто-то, кто попытается стравить нас друг с другом. Или использовать против нас наших же жен и детей, наши амбиции, наши цели, мечты. Я слишком долго не понимал, чего хочу, да и сейчас не то чтобы хорошо это понимаю. Но если я останусь, все снова станет, как прежде. Так же, как было в эти пять лет. Просто потому, что ты – это ты, а я – это я, и мы не станем другими, через что бы ни прошли вместе или по отдельности.
Брайс чувствовал себя предателем, говоря все это, но есть узлы, которые надо рубить наотмашь, сплеча одним ударом, а не пытаться распутывать, затягивая лишь сильнее. Яннем долго молчал.
– Хорошо, – сказал он наконец. – Я тебя отпускаю.
– Вот видишь! – расхохотался Брайс. – Ты так и не понял, что мне не нужно твое разрешение! И даже твое прощение. Я лишь любезно тебя уведомляю, чтобы ты не решил, будто я, чего доброго, тоже затеял какой-нибудь мятеж и трусливо сбежал его подготавливать.
– Мне будет тебя не хватать. Сильно.
– Мне тебя тоже. Надеюсь, Ингери присмотрит за тобой.
– Ингёр, – поправил Яннем, и Брайс, широко улыбнувшись, хлопнул его по плечу и задержал на нем ладонь.
«Это был длинный путь, брат, – подумал он. – Мы долго шли по нему вместе, а теперь пойдем врозь. Но от этого путь не перестанет быть нашим общим. Я делаю это для нас обоих. Потом, когда обида отпустит, ты поймешь».
И услышал в ответ голос Яннема – в своей голове. Так четко и ясно, так, как будто тот говорил вслух:
«Да. Когда-нибудь я пойму».
