Ни капли не годится, но я молчу. Повисает тишина; мне слышится лишь отдаленный шум машин и паническое биение собственного сердца. Кажется, будто оно готово выпрыгнуть из груди.
Костоглод облизывается. Белка спускается с плеча зеленой девушки и удобно устраивается у нее на руках. Я даже не уверена, что это белка – она крупнее многих собак.
Я уже говорила, что до смерти напугана? Так вот, я в жизни так не пугалась. И даже Костоглод тут был ни при чем, хотя его я тоже боялась.
Зеленая девица была куда страшнее. Одно дело любить феечек, читать книжки с иллюстрациями Брайана Фрауда[33], трижды ходить в кино на «Волшебную историю»[34] и глубоко сожалеть о том, что ты переросла свою подругу-фею. Но эта девушка ни капли не похожа на фей из книжек. Зеленая кожаная одежда и африканские косички? Что за чушь? А про мшистые глаза, белку на руках и воробья в волосах вместо заколки и говорить не приходится. Бредятина какая-то. Мне хочется сбежать отсюда и опять разреветься, но ничего хорошего мне это не сулит, так что я просто стою на ватных ногах и жду, пока появится Рожок.
Спустя некоторое время я чувствую, как меня тянут за волосы. Поднимаю руку, чтобы отмахнуться, но тут осознаю, что это Рожок таким образом говорит «привет». Так что мне приходится сделать вид, будто ухо зачесалось. Раздается негромкий гудок, словно кто-то дунул в трубу. Это Рожок так смеется. Я тоже смеюсь – истерически.
– Ну что? – обращаюсь я к зеленой девице, белке-переростку и Костоглоду. – Мы с ней и правда знакомы!
Зеленая девушка протягивает руку, позволяя белке забраться обратно на плечо, и Рожок усаживается к ней на ладонь. Я помнила, что она выглядела маленькой девочкой, а теперь у нее вид подростка. Впрочем, у меня тоже.
Моя реакция девицу не интересует.
– Знаешь эту смертную? – спрашивает она Рожок.
Ее голос звучит по-иному – уже нет той интонации уличной хулиганки. Скорее, он теперь похож на голос моей мамы, когда она спрашивает, сделала ли я домашнее задание по математике. Рожок подпрыгивает.
– Ага. Еще как знаю. Точнее, знала, когда она была маленькой. Теперь она со мной знаться не хочет.
Сперва я чувствую облегчение, но тут зеленая девица буквально пронзает меня взглядом, и мне снова становится не по себе. Я выдавливаю насквозь фальшивую улыбку. Рожок права. Я перестала с ней дружить, чтобы не давать лишнего повода для насмешек Пегги и другим ребятам из школы. Даже Эльфийка, которая терпит многие мои причуды, не любит, когда я рассказываю, как в детстве видела феечек.
– Ну, да. Прости. Мне очень жаль. Я не сомневалась в том, что ты настоящая. Просто надо мной все смеялись, – оправдываюсь я.
Зеленая девушка улыбается, и я не могу не отметить, что улыбка у нее красивая, светлая, будто солнечный блик на глади пруда.
– Толстушка так говорит лишь потому, что боится, как бы я не скормила ее Костоглоду, – замечает она.
Я обмираю. Рожок, которой уже надоело стоять, взлетает и дважды облетает полянку. Затем она снова гудит и дергает меня за волосы, после чего усаживается ко мне на плечо и говорит:
– Она ничего. Мне нравится ее дразнить.
– Так нечестно! – визжит Костоглод.
Зеленая девица разводит руками.
– Таковы правила, – говорит она крысолюду. – Рожок за нее поручилась, так что руки прочь, а то пообломаю. Проваливай, надоел уже.
Костоглод удаляется, бормоча что-то себе под нос и хищно поглядывая на меня через плечо. Я рада, что он уходит. Мама постоянно боялась отпускать меня гулять одну, чтобы я не попалась таким, как он.
Как бы то ни было, от радости я принимаюсь болтать языком.
– Спасибо, Рожок! Огромное спасибо! Я перед тобой в долгу.
– Ага, – отвечает Рожок. – Это точно.
– И передо мной, – вставляет зеленая девушка.
Я не сразу понимаю, к чему она клонит, учитывая, что до появления Рожка она была вполне не прочь позволить Костоглоду со мной поиграть. Да еще и обзывалась по-всякому. С другой стороны, она наверняка какая-то большая шишка в волшебном мире, а сказки учат, что с большими шишками, которые используют птиц вместо заколок, а белок вместо украшений, шутки плохи. Так что я просто пожимаю плечами. Максимально вежливо.
– Думаю, семи месяцев будет достаточно, – рассуждает она. – Петь умеешь? Я в последнее время тащусь по сальсе, но регги, да и джаз тоже сойдут.
У меня отвисает челюсть. Семь месяцев? Она спятила? Родители прибьют меня, если я на семь месяцев пропаду из дома.
– Нет? – голос девушки звучит еще прекраснее, чем прежде. Он журчит, как ручей, шелестит, как листва на ветру. Ее глаза сверкают, как солнечные лучи. Она настолько сногсшибательна, что я пропускаю половину сказанного ей мимо ушей.
– Я не умею петь, – отвечаю я.
– А танцевать?
Я мотаю головой.
– А что тогда ты умеешь?
Что ж, на это я могу ответить.
– Ничего. Пользы от меня никакой. Спросите хоть мою учительницу французского. Или маму.
Прекрасное лицо девушки становится каменным.
– Я только Костоглоду запретила с тобой играть. Но у него куча братьев и сестер – придется тебе их развлекать.
Знаете, как бывает, когда от страха полностью перестаешь соображать? Так и получилось. Вот я ей и говорю:
– Вы сами сказали, что Рожок за меня в ответе. Хватит творить беспредел, пусть вы хоть сама королева фей!
Я чувствую, что тут мне и придет конец, но девица принимается хохотать, как потерпевшая. Она ржет и ржет, а я злюсь и злюсь, не понимая, чего такого смешного сказала. Тут я замечаю, что она становится ниже и шире в плечах, а ее кожа темнеет. На шее у нее появляется шарф, а платье меняется на домашнее, чулки сползают до икр, а в руке откуда ни возьмись возникает сигарета. Наконец она восклицает:
– Королева фей? Бугага! Мать моя женщина! Ну ты и сказанула.
Теперь ее голос звучит, как у какой-нибудь тетушки Иды из Бронкса.
– Королева… слушай, девчуля, мы с тобой больше не в Старом Свете. Мы в Нью-Йорке, – она произносит название города с типичным акцентом, «Ну-Йок». – В Нью-Йорке, С.Ш.А. Откуда тут королевы?
Я чувствую, что вот-вот дойду до ручки. Кто знает, что она еще вытворит? Вдруг превратит меня в голубя или еще что. Надо как-то сдерживаться. В конце концов, я столько лет читала книжки о феях. Сказки, фэнтезийные романы, всякую эзотерику – все, что в руки попадалось. Я в вопросах фей подкована. Буду держать себя в руках – как-нибудь выпутаюсь.
– А-ха-ха, – смеюсь я. – Как бы не так. То-то крысолюд вам по первому слову повиновался. Можете звать себя хоть мэром Центрального парка, но королевой чертовых фей вы от
