— Да поезжайте же вы! — взорвалась Элисон.
— Хорошо, мэм, — сказал водитель.
Остановившись на красный свет, он поднял глаза на зеркало заднего вида, чтобы еще раз взглянуть на свою пассажирку, лежавшую на сиденье. Он покачал головой и пожал плечами. Похоже было, что девушка вот-вот умрет Отсутствующее выражение ее запавших глаз внушало ему ужас.
— Я хочу, чтобы вы ездили по Вест-Сайду, между 41-й и 100-й улицами, — велела она, сев в машину.
Именно этим он и занимался в течение последнего часа. Девушка нездорова, ей нужен врач. В этом нет никакого сомнения Того гляди испустит дух, скорчившись на заднем сиденье.
Зажегся зеленый свет, такси тронулось с места. Весь этот час она ужасно чувствовала себя. Элисон неподвижно лежала на заднем сиденье, мокрая, как мышь, не в силах посмотреть в окно, не в силах что-либо делать Она задыхалась. Глаза словно жгло огнем, голова налилась свинцом. Прерывисто дыша, она безжалостно царапала ногтями кожу головы, то и дело возвращаясь мыслями к Майклу. Он не мог не знать, что там была фигура старухи. Иначе он не настаивал бы так на походе в музей. В таком случае он должен знать, что случилось с Чейзеном, лесбиянками и всеми остальными. И что произошло той ночью. Но зачем ему это? Чем больше Элисон размышляла, тем сильнее запутывалась и тем хуже ей становилось.
Она с трудом приподнялась и прижала лицо к стеклу. Ряды зданий сменяли друг друга во тьме. Машина ехала быстро, слишком быстро, чтобы можно было что-либо разобрать.
— К тротуару! — неожиданно закричала она.
— Что? — переспросил водитель.
— К тротуару! Я хочу здесь выйти.
— Здесь?
— Да, остановите машину. Раздался визг тормозов, такси остановилось. Водитель окинул взглядом темную улицу и повернулся к ней:
— Неподходящее это место, чтобы выходить здесь, мисс. Бандитский пуэрто-риканский район. Не думаю…
— Сколько с меня? — перебила Элисон. Таксист покачал головой и взглянул на счетчик.
— Девятнадцать долларов десять центов. Элисон достала из кошелька двадцать долларов. — Сдачу оставьте себе.
Рывком открыла дверь машины и шагнула на тротуар перед старым обшарпанным двухэтажным зданием Водитель приоткрыл дверь.
— Мисс, вы действительно плохо выглядите, — осторожно начал он. — Почему бы вам не вернуться в машину, а я отвезу вас к доктору, в больницу. — Он помолчал. — Вы слышите меня?
Она все слышала, но ничего не ответила. Терпение его кончилось, он хлопнул дверцей и рванул с места.
Элисон наблюдала, как скрывается в темноте такси, затем опустила глаза на свои дрожащие бескровные руки. Она двинулась вдоль по тротуару, то и дело моргая, словно у нее был нервный так. По бетонным плитам несся коричневый бумажный пакет, гонимый порывами ветра с Гудзона. Шелудивая дворняга рылась в мусорном ящике; улица была безлюдна. Предназначенные к сносу, дома зияли пустыми окнами. Повсюду валялась сломанная мебель. Тут и там попадались рытвины. Стены украшали надписи на английском и испанском языках.
Элисон закашлялась и схватилась руками за голову, словно пытаясь унять кружение. Улица расплывалась перед глазами, становясь словно нереальной. Она напряженно щурилась, пытаясь обрести равновесие. Затем повернулась к старому зданию и прочла над входом надпись: ЦЕРКОВЬ НЕПОРОЧНОГО ЗАЧАТИЯ. Выбитые в камне крупные буквы полустерлись, их острые очертания округлились. Элисон увидела надпись краешком глаза еще в такси, когда изо всех сил старалась выпрямиться на сиденье — и та поразила ее. И сейчас какая-то необъяснимая сила заставляла ее сделать то, чего она не делала уже много лет. Подобное странное чувство она испытала, когда, повинуясь внутреннему Приказу, зашла в отцовскую спальню и забрала распятие.
Войти в храм. Почему-то сейчас эта мысль не вызвала в ней протеста. Элисон поднялась по разбитым ступеням и очутилась во внешнем вестибюле церкви. Справа находилась мраморная чаша со святой водой, над ней — статуя Мадонны.
— О, Пречистая Дева, — бормотала она, устремив глаза вверх. Слова были странными, но произносила она их с восторгом, удивляясь, что за столько лет не позабыла. — О, Святая Дева Мария, заступись за нас грешных, сейчас и в час нашей смерти. Аминь.
Охваченная дрожью, она погрузила руку в святую воду, перекрестилась и вошла в двери церкви.
* * *Пробежав почти весь коридор, Майкл, наконец, отыскал кабинет главного редактора.
— Вы поможете мне? — спросил он, закрывая за собой стеклянную дверь.
— Возможно, — ответил редактор. Перегнувшись через свой захламленный стол, он включил настольную лампу.
Майкл сел и с наслаждением вытянул ноги. Он устал. Весь последний час он бродил по улицам и размышлял.
— Мне нужна кое-какая информация, — начал он. Достал из кармана десятидолларовую купюру и положил на стол.
Редактор надел очки и с выражением живого интереса посмотрел на деньги.
— О чем? — с любопытством спросил он.
— Три недели назад, в воскресенье, вы напечатали объявление о сдаче квартиры. Я хочу знать, кто поместил его. Сколько раз его публиковали. И мне нужна любая информация о Джоан Логан, агенте по сдаче жилых помещений.
Редактор протянул Майклу блокнот и ручку.
— Укажите адрес.
Майкл улыбнулся; возможно, здесь удастся кое-что разузнать. Он нацарапал адрес и положил блокнот обратно на стол. Редактор взглянул на листок, поднял очки на лоб, подвинул к себе телефон и набрал номер.
* * *В церкви было пусто. Царила гробовая тишина. Кромешную тьму прорезал лишь свет крошечных свечек, горевших на небольших алтарях по обеим сторонам зала.
Элисон неуверенно брела по проходу между скамьями, затем преклонила колени, перекрестилась. Села на скамью, сжимая в руке распятие. Она огляделась. Что теперь? Что она должна делать? И зачем она здесь? В этом чужом месте. В мире, который покинула навсегда. Элисон сложила ладони и склонила голову. Вспомнит ли она слова? «Отче наш, царящий на небесах. Имя Твое священно». — Да, это они. Эти слова она повторяла ребенком миллионы раз. «Придет царствие Твое. Утвердится воля Твоя…» Тьма. Головокружение. Мигрень Но от слов этих становилось так хорошо. — «…на земле и на небесах». — Элисон собиралась молиться и никакие Майклы ей тут не указ. Она возвращалась. Комната отца. Распятие. Теперь церковь. — «Дай нам хлеб наш насущный». — Она очень долго шла. — «И прости нам прегрешения наши, как мы прощаем врагам нашими» — Ей почти казалось, что ничего плохого и не было Вовсе. — «Не введи нас во искушение, а сохрани нас от всякого зла. Аминь». — Элисон повторила молитву три раза.
Сжимая распятие во влажной руке, она поднялась со скамьи. Мягкий свет пылающих фитильков
