Страдания Хеврака ослабли, но не закончились. Отныне они станут стрекалом для воина, осязаемым символом его наказания. Боль проползла по хребту в череп, затем спустилась в конечности. Казалось, некое сегментированное насекомое царапает его когтями изнутри. Трансформация вожака завершилась, плоть и доспехи срослись воедино. Челюсти космодесантника раздвинулись в оскале хищного зверя. На конце длинного, по-змеиному извилистого языка возникло жало. Отступник просто не мог говорить.
И все же говорил.
Дхассаран умолк на последней стадии своих изменений и больше не возглавлял хор ярости. Тогда слово взял Хеврак — капитан Кровавых Учеников, главный среди слуг явившегося к ним владыки. Он был вправе нарушить тишину первым и повести за собой новый хор.
— Вознесение! — прокричал вожак.
Банда пришла на Флегетон в поисках этого состояния и обрела его. При всей жестокости преображения у него имелись и благие стороны.
— Вознесение! — отозвались Кровавые Ученики, последовавшие за командиром в новое измерение неистовства.
Скарбранд не обращал внимания на Хеврака и его бойцов. Демон смотрел вперед пустыми глазами, но взгляд его был маниакально пристальным.
С того момента, как исполин всадил топоры в почву, минуло лишь несколько секунд. Теперь Скарбранд воздел секиры. Глубокие раны Флегетона быстро заполнились кровью. Рытвины расширились, потом удлинились и резко устремились вперед, потрескивая варп-огнем. Земля разверзлась, равнина содрогнулась, поверхность углубляющегося моря крови подернулась рябью.
Владыка демонов, пусть не прощенный, оставался проводником воли своего повелителя. Мир увидел рождение нового чуда.
На полях возле Профундиса жители улья обратились друг против друга, отмечая пришествие аватары бездумного неистовства. Посреди толпы стояли мордианские Железные Гвардейцы, завершавшие свое духовное странствие. Еще дальше находились две группировки Кровавых Ангелов. Если воины в черной броне собрались вместе и наступали, преодолевая ливень, то более крупный отряд позади них не двигался.
Хеврак ощутил, что врагов постигло какое-то бедствие. Он принесет им нечто худшее.
Итак, в битву.
Дождь хлестал падших Рыцарей Баала.
Когда небо окрасилось багрянцем, Корбулон понял, что произойдет следом. Все воины поняли. Жрец заметил, что черты Кастигона искажены мукой. Обернувшись к нему, верховный судия сказал:
— Спасать нас выпало тебе, брат Корбулон.
— Бронемашины… — начал сангвинарный жрец, но тут алые струи обрушились на них, подобно очередям из тяжелых стабберов. Поздно было что-то предпринимать.
Как только в лицо Корбулону ударили капли крови, его обуяла Красная Жажда. Воин подготовился заранее и не отступал без боя. Зарычав, он невольно раздвинул губы и запрокинул голову: его тело алкало жизненной влаги, льющейся из облаков. Борясь с врожденным влечением, жрец стиснул зубы и скривился от напряжения.
В руке он сжимал Красный Грааль. Глаза и мысли Корбулона застилал туман, но он заставил себя ощутить вес артефакта — тяжесть благородного наследия Кровавых Ангелов, совокупность их величия до появления Изъяна, бремя их долга перед Сангвинием.
Неподъемный груз. Чаша своей массой сместила центр тяжести воина вперед.
Вскрикнув, Корбулон упал на колени и сгорбился. По его затылку и шее забарабанил кровавый дождь. Он смотрел только на Грааль. Глотку жреца терзала Жажда, рот наполнялся слюной, все тело тряслось от желания разорвать и пожрать любую жертву… но Корбулон смотрел только на Грааль.
— Отец, — взмолился он Сангвинию, — одари меня своей силой!
Кровавый Ангел судорожно выдыхал слова, но звучали они членораздельно. Жрец заставлял себя говорить, ибо вокруг рычали братья, потерявшие дар речи. Молитва воина помогала ему сохранить рассудок.
— Отец, — прохрипел Корбулон, — покажи нам, что мы превыше Изъяна. Помоги нам стать достойными тебя.
Сангвинарный жрец дрожал, напряженно сопротивляясь зову крови. Он не сводил глаз с Красного Грааля. Реальность для него сузилась до единственного объекта. Корбулон ничего не значил. Его алкание было ничем. Его тело не существовало. Четвертая не страдала от проклятия. В мире осталась только священная реликвия, связанная с примархом.
Могучая аура кубка — ореол чистой крови — протянулась к воину и облекла его. Душа жреца успокоилась. Красная Жажда отступила. Корбулон снова обрел власть над своими разумом и телом.
Он выпрямился, держа Грааль перед собой. Жрец вымок под ливнем. Кровь понемногу заполняла чашу кратера. Воин неотрывно взирал на артефакт. Сияние реликвии распространилось вокруг брони космодесантника, наделив его духовной защитой от демонической влаги.
Кровавый Ангел размеренно зашагал к ближайшему «Носорогу» под названием «Почетная гибель», транспорту Роты Смерти. Когда жрец подошел к машине, распахнулся входной люк. Только забравшись внутрь, Корбулон рискнул отвести взгляд от Грааля. Жажда притаилась на заднем плане сознания, выжидая, когда воин расслабится. Он кое-как стер кровь с лица, и проклятие отступило еще глубже.
Пройдя к водительскому отсеку, жрец постучал в дверцу.
Открыл брат Форкас. Судя по взгляду, он сохранил рассудок. Воин готов был схватить Корбулона, но понял, что другой космодесантник тоже в своем уме, и опустил руки.
— Верховный жрец, ты… — Водитель осекся.
— Я сдерживаю Жажду, брат. — Сангвинарный жрец забрался внутрь. — А ты не пострадал от воздействия кровавого дождя?
— Нет, я не поддался, как и все остальные водители.
Корбулон задумался о причинах этого. Для возникновения Жажды не требовалось прямого контакта с кровью: ранее проклятие коснулось и пилотов «Грозовых воронов», и всех космодесантников, просто приблизившихся к алой колонне. Кроме того, большинство воинов Четвертой были в шлемах.
И все же среди Кровавых Ангелов свирепствовал Изъян.
— Ты говоришь, что «не поддался», — произнес жрец. — Значит, все же ощутил что-то?
Форкас кивнул:
— До сих пор чувствую. Но я чту память примарха и полагаюсь на силу, которую он даровал нам. Я справлюсь.
— Разжижение… — пробормотал Корбулон, вспомнив, каким плотным был столп. Возможно, когда аномалия стала менее концентрированной, корпус бронемашины оказался достаточно надежной защитой.
— Мы должны спасти всех, кого сможем, — сказал жрец водителю. — Начнем с капитана.
Вернувшись к заднему люку, Корбулон выглянул наружу и поискал Кастигона глазами. Видимость снизилась почти до нуля, однако воин заметил железный нимб на броне капитана.
Офицер успел выбраться из кратера. Вокруг углубления оставалось еще много гражданских — Профундис изверг на равнину неиссякаемые запасы жертв, — и Кастигон примкнул к Рыцарям Баала, вырезающим флегетонцев.
Проклятые истребляли проклятых.
Корбулон указал Форкасу на капитана.
— Поезжай туда, — велел жрец. — Все остальное сделаю я.
Кивнув, водитель ушел в свой отсек. Почти сразу же заработал двигатель, и «Почетная гибель» с рычанием двинулась вверх по склону. Корбулон открыл боковой люк. Как только Форкас подвел «Носорога» к Кастигону, верховный жрец схватил брата за наплечники и затащил внутрь.
Кровь заливала лицо офицера, капала с его клыков. Он бросился на Корбулона, замахиваясь цепным мечом. Пригнувшись, жрец ушел от удара, метнулся вперед и всем телом врезался в капитана, впечатав его в борт транспорта.
Если Корбулон старался обездвижить противника, то Кастигон бился насмерть. Жрец понял, что должен избавить офицера от Жажды сейчас или никогда.
— Форкас! — позвал он, поднося Красный Грааль к глазам верховного судии.
Остановив бронемашину, водитель вышел в пассажирский отсек. Вдвоем с Корбулоном они прижали Кастигона к стене. «Почетная
