Давьян молчал. Он видел, что Вирр прав, но тем досаднее ему было. Почему-то прежде мальчик никогда об этом не задумывался. В школе просто считалось, что договор плох, что одаренных лишили законного места в жизни.
Наконец он со вздохом признал:
– Ты прав. Страшно подумать, что будет, дай тебе власть! – он коротко улыбнулся другу и продолжал: – Впрочем, это все не важно. Насколько я понимаю, создавший догмы сосуд позволяет изменить их только согласным усилием короля Андраса и одного из одаренных. А король Андрас – всем известно – ни за что не доверится одаренному.
– Верно, – кивнул Вирр. – Но это интересное упражнение для ума.
Давьян склонил голову, сообразив, что разговор этот наконец-то заставил его забыть о недавних событиях.
– А твоя шкатулка еще светится? – снова сменив тему, спросил Вирр.
Давьян почти забыл о сосуде. Достав его из кармана, он чуть не ослеп от сверкнувшей в темноте вспышки. За последние дни он не раз видел светящийся символ, но свечение было нестойким и быстро гасло, не позволяя толком рассмотреть рисунок. Только этим утром линии засветились ярче и ровнее, хотя по-прежнему только с одной стороны.
Давьян медленно повернул шкатулку. Волчья морда высветилась на другой грани. Мальчик снова повернул ее, как было. И снова загорелась первая.
– Ты и теперь не видишь? – спросил он Вирра.
– Нет. – В голосе Вирра звучала тревога. Давьян понимал друга. Свечение, несомненно, вызывалось сутью, а значит, не могло быть видимым для одного Давьяна.
Тот повернул коробочку по другой оси – свечение перешло на новую грань. Мальчик обвел рисунок пальцем. Что это: головоломка? Подсказка, как открыть шкатулку? Он осторожно потряс ее: как и раньше, внутри ничего не сдвинулось. Она либо пустая, либо сплошная, либо то, что лежит внутри, плотно упаковано.
Давьян постучал пальцем по грани с символом. Она была теплой на ощупь, а кончик пальца, соприкоснувшегося с металлом, тонул в белом сиянии. Но, кроме тепла, он ничего не почувствовал. Ничто не выдавало назначения этой вещицы.
С досады мальчик подбросил кубик вверх, и тот закрутился в воздухе так, что грани слились перед глазами.
Поймав шкатулку, Давьян нахмурился. Если не померещилось…
Он снова подкинул ее, еще выше, и раскрутил так, что кубик стал казаться цилиндром. И, подхватив, ухмыльнулся от волнения и подкинул снова. Зародившаяся в голове смутная мысль быстро разрасталась в уверенность.
Он еще раз подкинул кубик и расхохотался.
Вирр, беспокойно прищурившись, наблюдал за другом.
– Ты… здоров, Дав?
– Лучше того, – торжествующе выкрикнул тот, – я понял, куда нам надо!
Глава 11
– Уверен? – Вирр не сумел скрыть сомнений.
– Я-то? – Давьян всем видом изображал уверенность, хотя за прошедшую ночь ее основательно поубавилось. К этому перекрестку они шли все утро. Отсюда дорога на север привела бы в Триндар. Если же, согласно догадке Давьяна, выбрать восточную дорогу, они попали бы в Малакарский лес, в самую глушь.
Бронзовый кубик был путеуказателем. Наверняка. Давьян читал о них много лет назад: настроенные друг на друга, такие сосуды играли роль компаса, всегда указывая один на другой.
Мальчик повертел в руках шкатулку. Как ни поворачивай, волчья морда зажигалась на той грани, что указывала на восток. Все складывалось: Илсет ведь сказал, что, когда придет время, она приведет его к сиг’нари. Так и должно быть!
Вот только, как напомнил Вирр, искусство изготовления путеуказателей утрачено столетия назад. Это обстоятельство – в сочетании с неспособностью Вирра увидеть свет – сильно беспокоило Давьяна.
Мальчики долго выбирали путь. Наконец Вирр чуть заметно пожал плечами.
– Я тебе доверяю, – сказал он, и в его голосе не было ни насмешки, ни колебаний.
Давьян ответил ему благодарным взглядом, и мальчики молча двинулись на восток.
* * *Дорога к Малакарскому лесу оказалась куда тише той, по которой они шли в последние дни, и от этого напряжение, сводившее Давьяну лопатки, стало ослабевать. Погода стояла ясная и не слишком жаркая, и они с Вирром шли хорошим шагом. Молчание не тяготило друзей. От нечего делать мальчик снова задумался, как приняла их уход Аша. За эти недели Давьян часто вспоминал о ней, и всякий раз ощущал укол вины, представляя, как метался бы в тревоге на ее месте, как обижался бы на бросивших ее друзей. Давьян задумался, чем она сейчас занята: наверное, на уроке, если после ухода атьянских старших жизнь вернулась в прежнюю колею.
Он вздохнул про себя. Как ни скучай по подруге, все же хорошо, что она осталась в Каладеле, подальше от опасностей, подстерегавших его и Вирра.
Давьян огляделся. Они подходили к опушке Мала-кара: открытые поля сменялись высокими толстыми деревьями. Скоро дорогу накрыли лиственные своды, сквозь которые пробивались лишь редкие солнечные лучи. И все равно лес казался веселым и просторным – не то что встречавшиеся им до сих пор зловещие заросли. Деревья росли свободно, подлесок был редким и не мешал видеть, что вдалеке.
Пока мальчики дружески болтали, солнце собралось уйти за горизонт, и тут Давьян, нахмурившись, резко остановился. Вирр ушел еще на несколько шагов вперед и только тогда заметил, что друг отстал.
– Уже запыхался?
Покачав головой, Давьян полез в карман и чуть не отдернул руку от жара. Он осторожно достал шкатулку. Она была горячей, как раскалившийся на солнце камень: держать можно, если не сжимать пальцы и перекидывать из руки в руку.
Держа кубик на отлете, мальчик осмотрел его со всех сторон. Свечение стало таким ярким, что поглотило знак волка.
– По-моему, где-то рядом, – сказал он.
Вирр озабоченно присмотрелся.
– Тебе виднее, – вздохнул он. – Указывает по-прежнему на восток?
Давьян, прищурившись, кивнул.
– Тогда, думаю, надо идти дальше, пока не покажет другого.
