А на следующий день я решил забить на школу: отлично выспался и сразу после позднего завтрака поехал в аэропорт. По пути уже сообразил, что нужно было предложить Иоле добираться вдвоем. Но когда она поздно вечером все же соизволила мне позвонить, я был слишком сонным и злым, чтобы разговаривать нормально. Только вкратце сообщил, что отец дал согласие, и уточнил место встречи.
На трассе случилась авария, и транспорт полз еле-еле. Я таращился в окно и продумывал вариант: выйти из автобуса и рвануть под прикрытием лесополосы – доберусь за пять минут. Но нет, нельзя лихачить, кто-то обязательно заметит, поднимется шум… А тут мы уже и приехали, правда, впритык. Самолет из Волгограда прилетал в полдень, а без трех минут я входил в зал ожидания.
Они уже были там: мой отец и Иола. Сидели друг против друга и о чем-то оживленно болтали. Когда я подошел, отец коротко мне кивнул, усмехнулся:
– Узнаю родного сына. Как всегда, в последний момент.
– Пробки потому что, – пробормотал я.
А Иола лишь плечами передернула:
– Я вообще тебя не ждала. Мы бы и сами управились.
– Ну, извини, что приехал! – начал закипать я.
Объявление о посадке самолета вовремя пресекло ссору.
Я гадал, узнаю ли мать Иолы, все же видел ее обычно в полутьме ночной комнаты. И действительно, я и не заметил, как маленькая женщина с тяжелой копной смоляных волос очутилась рядом, с какой-то робостью обняла свою дочь, потом развернулась к нам. Иола представила ей моего отца, потом меня – как приятеля по школе. Мать – ее звали Татьяна Ждановна, – оторвавшись от дочери, вскинула голову и протянула отцу руку, бормоча слова приветствия. Мне показалось, что она в какой-то момент словно растерялась или чрезмерно смутилась, но быстро овладела собой. Поздоровалась с моим отцом, потом со мной. Мы немного побегали в поисках чемоданов (один такой огромный, что Иолина мать сама могла там без проблем уместиться) и загрузились в машину.
Пробка к тому времени уже рассосалась. Мать Иолы отец посадил впереди, мы с Иолой устроились на заднем сиденье, отодвинувшись друг от друга на максимально возможное расстояние. Иола сразу прилипла к окну, а я тем временем искоса рассматривал своего отца. Интересно все же, почему это Татьяна Ждановна так на него странно посмотрела?
Честно сказать, я никогда не мог оценить отца со стороны, не смог бы ответить, симпатичный он или нет. Ну, смуглое овальное лицо, ровный нос, очень темные глаза. Я на него совсем не похож. Под левым глазом у отца родимое пятно, которое своей формой всегда напоминало мне бумеранг. Что в отце мне всегда нравилось – это его улыбка, такая веселая, бесшабашная и очень молодая. Всю дорогу отец развлекал гостью рассказами о славном прошлом нашего городка. И улыбался, хотя я точно знал – с тех пор, как Кира сбежала из дома, папку ничто особо не радует.
Через двадцать минут мы уже подкатили к гостинице, носящей то же название, что и наш город. Отец выскочил, чтобы помочь с вещами. Иола, само собой, осталась с матерью. Через десять минут мы уже катили в сторону дома, и я размышлял о том, как половчее спросить отца насчет женщины. Ну, может, они уже встречались когда-то, ведь прежде чем у отца появилась своя фирма, он много колесил по стране.
– Пап, – начал я, – как тебе показалось, эта Татьяна Ждановна похожа на Иолу? Я вот особого сходства не заметил.
Отец скосил на меня улыбающиеся глаза:
– Алексей, ты опять все перепутал: эта Иола может быть похожа или не похожа на свою мать.
– Да знаю я! – Мне стало досадно, захотелось прекратить разговор.
– Определенное сходство есть, – как ни в чем не бывало продолжал отец. – Скулы, масть, глаза. В общем, родство прослеживается.
– А как она тебе… вообще? – спросил я. – Ну, мать… показалась красивой? Иолка вот красивая, все говорят.
Отец издал странный горловой звук, глянул на меня совсем уж озадаченно:
– Алексей, что за странные вопросы ты сегодня задаешь? Хочу напомнить: для меня существует только одна красивая женщина на земле – наша мама. А Татьяна Ждановна – ну, она приятная. Только слишком застенчивая, я и голоса ее толком не услышал. Вот и все, что могу сказать.
И больше я от отца ничего не добился. В молчании мы доехали до нашего дома.
Вечером я размышлял о том, что стал теперь еще более одиноким, чем прежде, когда не знал, кто я такой и сам себя считал распоследним психом. Но меня поддерживали Ванька и Тася, даже Иола, когда бывала в добром расположении духа. Теперь Тасю я не вижу совсем, Иван смотрит на меня волком, Иола… лучше не думать. Да и Димка с Бриджит не лучше, заняты каждый своими делами. А ведь казалось, после того, что мы пережили в Черных Пещерах…
Тут я так огорчился, что весь остаток дня тупо смотрел дурацкий сериал и завалился спать в восемь вечера. Хоть сон нормальный посмотрю, как все люди: после соединения начали сниться.
Глава пятая
Захват
Удивительно: уснул в начале девятого, а утром никакие потуги будильника не смогли разбудить меня в нужный срок, родители же еще на рассвете вдвоем уехали в Питер. Так что встал я только в районе десяти и еще с четверть часа, сидя с закрытыми глазами на краю кровати, рассуждал: идти сегодня в школу или нет. А если не идти – то чем заняться? Ничего интересного на ум не пришло, так что скоро я уже шагал по раскисшему (очередная оттепель) снегу в сторону школы.
В школьном дворе первым делом увидел Ваньку и Иолу. Они стояли в паре шагов от входных дверей, у палисадника, Иван пинал нещадно ногой и без того расшатанную оградку, Иоланта что-то ему втолковывала. Была она в накинутом на плечи пальто и без школьной сумки – похоже, просто выскочила за ним следом, Иван-то нормально одет. Интересно…
Я не счел нужным таиться и неторопливо пошел на сближение со школьным порогом. Ванька первым меня заметил, вспыхнул, оскалился – и рванул в сторону. Воспользовался другим выходом со двора, лишь бы не пересекаться со мной. Так, похоже, ситуация нуждалась в срочном прояснении.
– Иван! – крикнул я ему в
