Опершись локтями на нагретые солнцем перила, он смотрел вниз. Солнечный диск на безоблачном небосклоне уже коснулся горизонта, все тени стали длиннющими — от зонтика Вердианы, от двух башенок по сторонам проливчика, от домика на том берегу бухты, от корабля. Вердиана в золотистом купальнике-бикини и темных очках лежала неподвижно, разбросав руки — может быть, задремала. Не удивительно посреди такого уюта, благолепия и тишины.
Пройдя к крайнему шару (при его приближении прозрачная выгнутая дверца моментально отошла в сторону), Сварог вошел внутрь. Разобраться с управлением было легко, даже не понадобилось применять должные магические умения: всего-то две клавиши на диске цвета слоновой кости, вделанном в прозрачную стенку, на одной стрелка указывает вверх, на другой вниз. Ясно даже ежу.
Шар заскользил вниз и быстро достиг земли — вернее, крупного золотистого песка. Уже через несколько шагов песок этот стал набиваться в туфли, и Сварог, недолго думая, их снял, а следом и носки, босиком пошел по теплому, но вовсе не раскаленному песку, и это было приятно. На миг его словно бы пронизала лютая нечеловеческая усталость, захотелось рухнуть навзничь в теплый песок, разбросать руки, закрыть глаза и долго ни о чем не думать.
Справившись с этим наваждением, он зашагал дальше. Видел уже, что Вердиана устроилась с максимальным комфортом: рядом с покрывалом белая сумка-холодильник, небольшой серебристый диск, здешний плеер, негромко играет что-то определенно знакомое. Ну да, напоминающая томный блюз мелодия — «Осенние листья», сочиненная за облаками музыка.
Чтобы не напугать ее ненароком, Сварог громко засвистел любимый таларским военным людом Коройтенский марш:
— Прочь застольные беседы, шагом марш и к черту грусть! Либо я вернусь с победой, либо вовсе не вернусь!Вердиана не спала — она тут же приподнялась на локте, повернулась к нему без малейшей тревоги — чего или кого тут бояться? — проворно сняла темные очки. Очаровательное личико озарилось непритворной радостью:
— Ваше величество?!
— Я тебя умоляю, без титулов, — сказал Сварог, присел на корточки и поставил туфли на песок. — Я сейчас никакой не король. Лорд Сварог, и все тут. Был здесь по имперским канцелярским делам, а на обратном пути решил завернуть к тебе, посмотреть, как ты… Не помешал беззаботному отдыху?
— Ну что вы, лорд Сварог! Я так рада вас видеть…
В первый миг, когда она только заметила Сварога, машинально потянулась к белому кружевному халатику, но тут же убрала руку, придала себе вид полнейшей непринужденности. Ага, не без затаенного хвастовства демонстрировала, что вполне освоилась с нравами Империи. Земные купальные костюмы чертовски пуританские: панталоны из легкой ткани до колен, глухая блуза с длинными рукавами (мужские точно такие же — для дворян и солидных горожан, крестьяне без затей купаются голышом — ну, правда, парни на значительном отдалении от девок, хотя парни частенько пытаются подплыть к девкам под водой, опрокинуть в воду или ущипнуть за ногу. Веселый парадокс, кстати, — женские платья обнажают ноги гораздо больше, чем купальные костюмы, ну да так уж сложилось).
При ближайшем рассмотрении купальник из золотистого кружева оказался почти что символическим. Имперские столь же скупы — но именно этот фасон Канилла среди прочих свистнула на Той Стороне вместе со всей коллекцией, припасенной модельерами для будущего лета, — о чем модельеры никогда не узнают.
Какое-то время Сварог откровенно ее разглядывал — на что земной король в отношении своих очаровательных подданных женского пола имеет полное право, пусть он в данный момент юридически и не король. При чем тут скучная юриспруденция? Точеная загорелая фигурка, копна золотых волос, прелестное личико, серо-голубые глазищи. Любой юный стажер потеряет голову, да и иные более зрелые…
Вердиана опустила пушистые ресницы в наигранном смущении, но тут же подняла глаза, ответила откровенным взглядом, недвусмысленно гласившим: он может делать с ней все, что угодно, прямо здесь. Сварог отвел взгляд — без всякого смущения, но с некоторой неловкостью оттого, что все было высказано без слов столь откровенно. Ну какого черта они в меня порой втрескиваются по уши — не без душевного смятения подумал он. Сначала Томи, теперь она… Нашли сокровище. Нисколечко не льстит его персональному мужскому самолюбию — как-то перестали задевать такие вещи…
Лицемерием и враньем было бы притворяться перед самим собой, будто возложенная на него медицинская миссия вызывает внутреннее сопротивление. Ни следа подобного, господа мои…
— Ну как ты здесь? — спросил он.
— Все замечательно. Врачи говорят, что я теперь совершенно здорова. Я и сама чувствую себя другой… Все ушло, как дурной сон…
— Не скучно?
— Ну что вы! — воскликнула она. — Ничуточки! Я плавала по морю на этом вот кораблике, летала в разные интересные места…
Она никогда не была болтушкой, но сейчас, захлебываясь от впечатлений, прямо-таки тараторила: горы и исполинские водопады, невиданные на Таларе секвойи, коралловые острова, царские дворцы и беломраморные города, живописные замки, моржовые лежбища там, где снега и льды, сотни клыкастых зверей… Большой Каньон Колорадо, известный здесь как Великий Овраг, охота на кабанов с пикой, старинный город, где вместо улиц каналы (Венеция тоже существовала и здесь, только название носила другое), куропатки на вертеле над костром где-то на опушке дикого леса… Что ж, доктор Латрок постарался на славу.
— Мы даже были в двух городах на земле, одетые местными жителями. В одном холодно, там ходят в мехах — но много красивых зданий, в другом — жарко, женщины прикрывают лица тканью, правда, воздушной и прозрачной… а какие там ткани! На Таларе таких нет и у знатных, их почему-то с Сильваны не привозят купцы. Вы представляете, лорд Сварог — кусок ткани в половину этого покрывала можно пропустить через мое кольцо с мизинца, и она не мнется, остается такой же красивой, узорчатой…
Что это за город, где люди ходят в мехах и много красивых зданий, Сварог с ходу определить не мог — таких тут немало. А вот закрывающие лица женщины и великолепные ткани — это, конечно же, Ахмадийское царство. Тамошний властелин, человек весьма небедный, далеко не всегда гонится за презренной выгодой, из неких соображений престижа запретил под страхом смертной казни вывозить из своего царства иные ткани — чтобы их носили лишь его подданные. Ни у кого нет, а у него
