– Не думаю, что это хорошая идея, – покачала я головой, удивляясь внезапному переходу на «ты», а потом все же спросила предельно прямо: – Почему вы бездействуете? Обстановка в школе весьма непростая. А тут еще эти новенькие…
Мужчина склонил голову, потер переносицу и неожиданно признался:
– Да, в этом есть и моя вина. Видишь ли, Оксана, я серьезно болен, – произнес он и пытливо взглянул на меня, – и болезнь в последнее время все больше дает о себе знать, забирает все силы на борьбу. Разлад между старшими учениками – худшее, что можно придумать в такой ситуации. На них держатся школа и шаткое равновесие этих земель, понимаешь?
Я обескураженно кивнула, но все-таки спросила:
– А как же другие учителя?
– Хвала богам, они до сих пор не сбежали, – усмехнулся Аркадий Борисович и чуть скривился, как от приступа боли. – Но возложить на них нечто большее, чем обучение младших групп, не представляется возможным. Они по большей части теоретики с посредственным даром, совершенно не приспособленные для «сражений в полях».
– Что-то такое я уже слышала, – сказала, принимая эту версию. – И все же они есть. Да и другие маги, – добавила, имея в виду уже упомянутого Соней постового. – Почему же вы не поедете в больницу?
– О нет, – улыбнулся на это Аркадий Борисович. – Все, что могли, врачи уже сделали. Да и вообще, не собирался тебе жаловаться, однако… хотел просить. Ты взрослый, здравомыслящий человек, и они приняли тебя. Успокой их, пока они не наделали глупостей. Пусть вернутся к занятиям, подумают о предстоящих экзаменах, которые, к слову сказать, никто не отменял. Убеди их умерить бунтарский настрой, это никому не пойдет на пользу.
– Вот уж не думаю, что меня будут слушать, – пробормотала я растерянно.
– А ты все же постарайся, – широко улыбнулся директор и встал. – Верю в тебя, как ни в кого другого. Пойми, недоученные вспыльчивые одаренные могут быть опасны в миру. И для окружающих, и для самих себя. Их место здесь.
От последних слов мурашки побежали по спине, и я поскорее ушла, не став больше ничего спрашивать.
В чем-то директор, конечно, был прав, но от разговора остался неприятный осадок. На душе снова стало тяжело и как-то особенно горько. Наверное, поэтому я не захотела оставаться сейчас одна и, вместо того чтобы пойти к себе – спустилась в подвал к аналитикам. Вернее, собиралась спуститься. По дороге меня перехватил Волк.
Скрестив на груди руки и опершись о большую мраморную вазу в углу лестничного пролета, он как будто поджидал меня.
– Окси, надо поговорить.
– Да неужели? – буркнула я, и не подумав остановиться.
– Окс… – Он нагнал и схватил меня за рукав. – Не стоит ему доверять.
– А тебе стоит? – вскинулась я. – Нет и не может быть доверия в таких условиях. А без доверия и всего остального, – сказала, глядя прямо в невозможно синие глаза, и, высвободив руку, пошла дальше.
– Я не знаю его мотивов, но он меняется, Окси. И это не к добру. Валерия и ее свита – враги любому в этой школе. У них свои цели, отличные от наших. И он пустил их сюда, открыл путь, понимаешь?
– Ты, кажется, не был против, – напомнила я.
– Мне пришлось, – не стал отнекиваться он. – Но не я принял решение и не я пригласил их сюда. Подумай об этом.
– На досуге обязательно, – процедила я и ускорила шаг.
Догнать меня Волк, однако, уже не пытался.
* * *– Ты ведь тоже это видишь, Окси? – спросила Альбина, едва я появилась у аналитиков. – Как сгущаются над школой тучи?
– Эм…
– И не только в переносном смысле, – вдруг сказал Алекс. – Взгляните.
На одном из мониторов над спутниковым изображением школы красовалась воронка вроде тех, которыми изображают циклон в прогнозах погоды. Только не облачно-белая, а грязно-серая, дымная.
– Что это за дрянь? – спросила Альбина.
– Ну… не возьмусь утверждать, но похоже, низкочастотный негатив со всей округи стягивается к школе, – «обрадовал» Алекс. – Дэн, что думаешь?
– Наложи карту колебаний. И что там с точками напряжения? – спросил близнец, подходя.
– Прелестно, – заключила Альбина и повернулась ко мне: – Я собираюсь в бассейн, нужно как-то отвлечься. Пойдешь со мной?
– Да, пожалуй, – кивнула я.
Только вот уже через каких-то пятнадцать минут остро пожалела об этом.
Я стояла у кромки воды, собираясь надеть очки для плавания, когда непонятно откуда взявшимся порывом ветра их выбило у меня из рук и отшвырнуло едва ли не к выходу из дальней раздевалки. И то, что я увидела неподалеку от нее, мне не понравилось.
Склонившись к самому уху, Антон что-то шептал Валерии, которая от его слов звонко смеялась и стреляла в него кокетливыми взглядами. А еще весьма откровенно прижималась и гладила наманикюренными пальчиками его по плечу.
Не то чтобы меня волновала личная жизнь Антона, но… Вот же гадство!
До очков оставалось всего несколько шагов, и отступать я не стала. Подошла и хмуро посмотрела на парочку.
– Еще увидимся, – лучезарно улыбнувшись Антону, прощебетала Валерия и, пройдя мимо меня, направилась к выходу.
– Мило смотритесь, – процедила я, наконец поднимая не иначе как зачарованные очки.
– Только не говори, что ты ревнуешь, – хмыкнул Антон без тени сожаления.
– Ты серьезно? – вскинула я брови.
– А чего ты ждала, Оксана? Ты меня отвергла, а Валери – весьма привлекательная девушка.
– Кто бы сомневался. Тот факт, что она темная, тебя, видимо, не смущает.
– Знаешь, я еще в первую нашу встречу понял, что ты – натура страстная, – протянул он, медленно приближаясь. – И ты по-прежнему меня привлекаешь. Так что…
– Антон, остынь. Отношения втроем не привлекают меня. Как и ты сам, вот теперь уже окончательно. Сдается мне, вы друг друга стоите.
– Ну да, куда уж нам, простым среднестатистическим магам, до звезды школы.
– А ведь ты мне даже нравился, – сказала я и, махнув Альбине, пошла обратно в раздевалку.
Плавание на сегодня отменилось. А возможно, и навсегда.
Распространение инфекции под названием «темные новенькие» откровенно пугало. Сначала Милена, теперь Антон. Кто следующий?
И как насчет Волка? На чьей стороне он?..
Вопросы не давали покоя добрую половину ночи, и выспаться мне не удалось. Хмурая и отчаянно недовольная жизнью я буквально соскребла себя с постели и поплелась на теоретические занятия. Если прекращу учиться – пребывание здесь вообще потеряет всякий смысл.
Сегодня Юрий Николаевич рассказывал о возможностях мысли. Судя по скучающим лицам учеников, уже не впервые, а повторяя когда-то пройденный материал. Меня же его слова поразили, неожиданно затронув нечто глубинное и позволив взглянуть на привычное под другим углом.
– Пожалуй, каждый хотя бы однажды слышал фразу «Мысль материальна», – начал он. – А многие и находили подтверждения в жизни, как притягивают различные мысли схожие обстоятельства и события. Мысль – энергия, которая порождает следствия. Куда более весомая и значимая, чем принято считать. Мысль творит. Все, что создал человек – это
