Пришлось снова вручать Фиилору зонтик с замаскированной рогулькой. И вот уже принц в коричневом мешке, торжественно именуемом плащом паломника, встал на неизвестном перекрестке ламильянской земли. Вооружен и очень опасен (взглянешь — от смеха помрешь с гарантией) был наш искатель в робе, из которой выглядывали лишь прядки золотистых волос, тонкий носик и поблескивали напряженной готовностью зеленые глазки. Умилительный зонтик, изукрашенный цветными ленточками, дополнял картину, повышая градус общего абсурда.
Решено было для начала не хватать принца за конечности, водя хороводы, а постоять рядом. Вдруг телесный контакт больше не обязателен и два ключа, лежащие в мешочке на поясе, помогут Филе с определением направления? Мы расположились поодаль и все вместе, включая лошадок, с интересом наблюдали за процессом. Фиилор нервно покрутил зонтик в ладошках, покачал его в руках, как младенца, что при подкладной подушке смотрелось жутковато. Будто свихнувшаяся девка принимает аксессуар за новорожденного ребенка. К счастью, сеанс кошмара быстро завершился. Принц, ухватив ручку зонтика-рогульки обеими лапками, храбро зажмурился для лучшей настройки на телепатические волны. Постоял, явно ничего не улавливая, вдохнул, шмыгнул носом и робко спросил:
— Может, мне того напитка глотнуть, как под стенами Кретаграта?
— Сопьешься, если каждый раз за сивуху хвататься будешь, — посочувствовала я принцу.
Мужчины задумчиво переглянулись. Шериф не хотел поить воспитанника, Дабл-Кей особого вреда от пары глотков не видели, ежели для пользы дела.
— Давайте для начала ему понюхать дадим. Может, не алкоголь в крови, а мерзкий запах режим поиска принцу врубил? Филе настолько захотелось найти нужное, чтобы больше ничего противного не нюхать, что он взял и сразу нашел… — начала рассуждать я.
— У тех стен много чем воняло, — хмыкнул Кирт. — Нам такого амбре нипочем не воссоздать.
Шериф вздохнул и разрешил понюхать сивуху. Керт вытащил из нычки под днищем кареты фляжку, извлек пробку и ткнул принцу прямо в нос. Филя честно вдохнул полной грудью, закашлялся, покачнулся, вцепился в зонтик, как утопающий в соломинку, и снова зажмурился. Поднял зонтик вверх, вытянул перед собой и поводил влево-вправо, влево-вправо.
Да, такого представления здесь не случалось отродясь! На столб-указатель приземлилась непуганая крупная серая птица и глумливо хохотнула-каркнула. Зажмуренный Фиилор вздрогнул, покачнулся и ткнулся кончиком зонтика вправо. Птица, сделав черное дело, шумно снялась с места, а принц распахнул глаза и неуверенно протянул:
— Кажется, потянуло в ту сторону, и словно огонек теплый в животе на мгновение зажегся.
— Сейчас тянет? — справился Шериф.
Филя снова перехватил покрепче зонтик, поводил им в разных направлениях и почти уверенно признал:
— Да, туда тянет. Первый раз едва-едва чувствовалось, а сейчас, как еще разок попробовал, сильнее потянуло. Как если бы ко мне волосок тонкий привязали и туда повели.
— Значит, нам в Исперскую кандальню, — покумекав, определился Керт.
— Там страшные преступники? — с неожиданным азартом переспросил Фиилор.
Вполне возможно, он, как многие слабые нервами типы, обожал слушать жуткие истории, после которых и со здоровыми-то нервами заснуть проблема.
— Не особо, — разочаровал принца Кирт. — Больше те, кто познатнее, там срок коротают. Убийцы, конечно, тоже встречаются, но не такие, кому виселицу вечным заключением заменили, а скорее знатные из тех, кого удавить политические интересы не позволяют.
— Рядом с кандальней собор Кающихся, — припомнил Шериф, порывшись в памяти на предмет достопримечательностей сопредельной страны. — Но беременным в таком храме не место, лучше выбрать целью паломничества обитель Первоотца Милосердного. Она несколько дальше.
— Как скажешь. Значит, для всех чрезмерно интересующихся — мы в обитель, — пошевелил пальцами Кирт.
— Ты не понял, наша дорога в любом случае ляжет через обитель, — укорил охранника жрец. — Нельзя надеть плащ паломника и пренебречь молитвой в храме. Первоотец такого глумления над ритуалом не простит.
— Значит, совместим: поищем и помолимся, — снова подтвердил Кирт и получил на свою болтливую голову очередную шишку, прилетевшую с абсолютно чистого (ни облачка, ни деревца рядом!) неба.
— Судя по всему, нас услышали и одобряют, но в очередной раз предупреждают о пользе молчания, — перевела я суть знамения под одобрительную усмешку Шерифа.
Шишку он, между прочим, с дороги поднял и припрятал где-то в коричневых складках плаща. Правильно, нечего знамениями разбрасываться. Вдруг пригодится? Скажем, самовар растопить.
Выпивку в очередной раз спрятали куда-то под днище кареты, не дав Фильке ни понюхать вторично, ни лизнуть. Нечего молодежь спаивать, она и так живет как во сне романтическом, ладно хоть не страшном. Я и под дулом пистолета сивуху лакать не буду, вот если бы ликерчика предложили кофейного или хорошего красного винца… Эх, где ты, мой маленький бар, кому достался в наследство?
Но оставим мысли о вкусном и грустно-недостижимом. Мы, получив ориентиры, снова пустились в дорогу. Кое-кто бегом — вот же выносливые, как лошади, мужики! Или даже более чем лошади и куда как неприхотливее. Их после пробежки точно ни скребками чистить, ни поить аккуратно не нужно. Ну и всякое такое, для меня, по счастью, запретное (а то получу за доброту копытом промеж глаз!), делать не требуется.
На ночь пришлось остановиться в придорожном трактире, где, слава Дагонту, ни насекомых в кроватях, ни мерзких запахов нечистот не было. Кимея, глупышка, не понимала, а я уже давно сообразила, что здешний бог, несмотря на возвышенное прозвище и вершащуюся его именем непримиримую борьбу с всякими отступниками, в большей степени главный по СЭС. Очень полезный бог! Практически повелитель всех умывальников и сортиров Фальмира! Кстати, политически верный ход: пока Первоматерь и Первоотец сражаются за души людей, Дагонт давно прибрал к рукам их тела. Приучил к гигиене, чистоте и относительному (для меня, жительницы изнеженного технического мира) комфорту. Вроде
