и матери его первенца. Я абсолютно уверена: меня он любит больше всех на свете и, несмотря на дичайший материнский инстинкт и чувства к своему пока единственному ребенку, понимаю, что так же люблю Тера. Больше всех на свете.
Это странно и в тоже время понятно. Нам двоим! Потому что мы – единое целое и разделить нас нельзя. Зато наша любовь к ребенку превосходит все мыслимые пределы, и, как заявлял Шервисс, ему придется в скором времени лично заняться воспитанием нашего сына, иначе мы непременно его испортим сумасшедшей опекой, заботой и любовью. А настоящему мужчине нужна дисциплина.
Я неизменно иронично отвечала Шервиссу, что понимаю, почему он не стал настоящим мужчиной. Ведь лично его дисциплине так и не научили. А моему ребенку важнее всего научиться любить и быть любимым, чтобы иметь возможность разделить ее на двоих и подарить жизнь другому.
Вы читаете Венчанные огнем
