– Мне страшно. Очень страшно.
Света собралась с духом и произнесла вслух то, что уже и так вертелось у всех на языке:
– Это кошмар, да? Эксперимент продолжается?!
Тишина сделалась осязаемой. Густой, как подмерзшее желе. Долгое время все пытались осмыслить сказанное. Молчали, настороженно поглядывая друг на друга. По глазам и выражениям лиц было видно – никто не верил. Происходящее – всего лишь ночной кошмар? Обещанное Лабериным осознанное сновидение? Чушь какая-то! И в то же время каждый поверил – где-то в глубине души, в том укромном уголке сознания, что отвечает за привычку перебрасывать через плечо рассыпанную соль и хвататься за пуговицу при виде черной кошки, перебегающей дорогу. Для профессора Лаберина сны были наукой. Для людей, застрявших в темном, пугающем НИИ, сны оставались магией. Территорией неизведанного, волшебного, а порой – в такие моменты, как сейчас, – страшного.
– Брось, это же ерунда! Таких реалистичных снов не бывает! – нервно засмеялся Кирилл. – Я бы тебя ущипнул, но боюсь, ты мне врежешь…
– Да?! Ну тогда скажи, сколько мы спали? – взвилась Света. – Час-два, от силы?
– Какой там час? Мне вообще показалось, что мы так и не заснули. Я только начала глаза закрывать, и тут же все закончилось.
– Вот именно! По ощущениям мы ведь даже заснуть не успели, а на дворе ночь глубокая! – Света махнула рукой в сторону окон, призывая темноту в свидетели.
– Э-это ничего не д-доказывает!
От волнения Кирилл начал заикаться. Его лицо побледнело и вытянулось, нижняя губа подрагивала, а над верхней проступили капельки пота.
– Он прав! Может, они тут мошенники все! Голову нам морочат, чтобы…
– Чтобы что?! За каким хреном им понадобилось устраивать такой цирк?!
– Не знаю я! Не знаю! Я вообще ничего не понимаю! Я домой хочу!
– У н-них… н-наши вещ-щи у них!
– Афера века! – всплеснула руками Света. – Аппаратуры понавтыкали, задействовали десяток людей! Блин, да они целый институт построили! И все для того, чтобы украсть у нас кошельки и мобилы?! У меня в сумочке тысячи полторы! Этого даже на такси обратно не хватит! А они тут…
– Света, ты гений! – Лиля порывисто схватила ее за руку. – Телефоны наши! Они же в камере хранения!
– Блин! Точно ведь!
От этой простой мысли сразу стало легче. Даже Кирилл немного расслабился.
– Кто н-нибудь понимает, г-где мы? Как попасть в к-камеру хранения?
Он с надеждой посмотрел на Виталия, но тот полностью ушел в починку телефона. Повернулся спиной и старательно делал вид, что ничего не слышит.
– Если я правильно поняла схему эвакуации, то нам туда, – Лиля указала пальцем в коридор на противоположной стороне холла.
– Значит, идем. Виталий, вы с нами?
Ответа не последовало, и Света махнула рукой – дескать, как хотите.
– Пойдем попробуем отыскать дежурного. В крайнем случае в полицию позвоним…
Света вновь схватила Кирилла за руку и поволокла его за собой. Теплая, твердая его ладонь была настоящей, и сейчас только это имело значение.
Глава восьмая. Призраки
Виталий не оборачивался до тех пор, пока все не ушли. Даже когда удаляющиеся шаги совсем стихли, он еще какое-то время продолжал вертеть в руках бесполезный и совершенно неинтересный ему телефон. Виталий никак не мог понять, как много они видели? И что из того, что видели, успели понять? Внутренний голос шептал, что все в порядке, и он выдернул шнур гораздо раньше, чем они вошли. Однако полной уверенности не было. Рисковать не хотелось.
Виталий воровато огляделся и подошел к телевизору. Рука замерла, стискивая шнур потной ладонью. Как же здесь жарко! До этого он не замечал, как здесь жарко. С тихим хрустом вилка вошла в розетку. Щелкнул кинескоп. Телевизор ожил практически в ту же секунду, продолжая трансляцию с прерванного места:
– …вайте проясним: в наш институт вы обратились по доброй воле, осознавая, что, вероятно, это ваш последний шанс на выздоровление. Так?
Сочный, хорошо поставленный лекторский голос мог принадлежать только Степану Михайловичу Лаберину. Виталий уже слышал этот вопрос три дня назад, на интервью. Он даже помыслить не мог, что его снимают. По всему выходило, что камера стояла где-то рядом с профессором. Более того, кто-то управлял ею, подстраивал фокус, приближал и удалял изображение. Лаберина в кадре не было, только Виталий – помятый, усталый, с красными веками и красной же сетью жилок на белках. Как раз сейчас невидимый оператор взял его лицо крупным планом.
– Да, так и есть, – прошептал Виталий, слово в слово дублируя фразу своего телевизионного двойника. Он поискал воспроизводящее устройство. Флешку или жесткий диск к этакому монстру вряд ли подключишь, а вот какой-нибудь допотопный видеомагнитофон… Телевизор занимал все свободное место на тумбочке. Больше никакой техники. Никаких проводов, кроме силового и антенного кабелей. Виталий как зачарованный следил за интервью, вновь проживая неприятный момент. Он погружался в экран, переносился в прошлое, в светлый кабинет с видом на буйный лес. К завораживающему голосу профессора Лаберина.
– Мне сказали, что это моя последняя надежда. Ну, чтобы избавиться… – Виталий в телевизоре покрутил ладонью в воздухе. – Ну, вы знаете…
– Да, я читал историю вашей болезни. Мне бы хотелось услышать подробности именно от вас. Бумагам веры нет. В конце концов, их заполняют обычные люди, а людям свойственно преувеличивать. Ровно так же, как и не придавать должного значения. Если я возьмусь за ваш случай, мне необходимо четко обозначить проблему так, как ее видите вы. Понимаете?
– Понимаю, да…
Виталий в телевизоре скорчился на кресле, вдавился в него. Ногу закинул на ногу, руки скрестил на груди, сгорбился. Чувство вины не давало покоя. Рядом с уверенным импозантным доктором Виталий казался себе побитым и жалким. Змеей, которую переехали колеса внедорожника.
– Я предлагаю вам начать с самого начала. Представьтесь.
– Радимов, Виталий Борисович. Инженер-подводник. Сорок два года. Не женат.
– Очень хорошо. И что вас привело в наш институт?
– Меня… – Виталий запнулся. – Меня лишили сна…
– Как давно вы не спите?
– Сейчас? – Виталий закатил глаза, вспоминая. – Сложно сказать. Я вообще почти не сплю. Кофе, энергетики. Пробовал снотворное, но с ним только хуже. Ярче, понимаете?
Он долго смотрел в угол, видимо, ожидая реакции собеседника. Не дождавшись, кивнул и продолжил:
– Сейчас уже полегче, могу почти четверо суток не спать. Потом вырубаюсь на пару часов… там, конечно, никакого отдыха, но мозг, видимо, перезагружается – и снова энергетики, кофе, чифирь иногда. Знакомый охранником на зоне работает, он подсказал. Но чифирь часто пить не могу. Тошнит. Пробовал… Ну, знаете, потяжелее чего… не расслабляет, наоборот все. И кошмары снова ярче становятся.
– Зачем же вы так себя изводите?
– Извожу? – Виталий подался вперед, удивленно изогнув брови. – Не-е-ет, что вы! Пока не сплю, все хорошо. Не страшно… почти не страшно. Если б можно было совсем без сна… Я слышал, что какой-то мужик из Штатов не спал одиннадцать суток. Одиннадцать
