— Да, господин! Я молился!
— И Господь велел тебе поговорить со скоттами?
— Да, господин!
— И они обещали отдать тебе монастырь, если ты им поможешь?
— Да, господин.
— И ты разузнал для них про Думнок?
Он снова кивнул.
— Да, господин.
— Но почему же ты не напал вместе с ними? Почему не дрался рядом с воинами Эйнара?
Он снова вытаращился на меня.
— Я же миротворец, господин! Благословенны миротворцы! Я сказал лорду Домналлу, что не могу носить меч, я ведь епископ! Я готов помогать скоттам, но не убивать ради них. Господь запрещает!
— А если бы ты сражался вместе с кораблями Эйнара, — предположил я, — то лорд Этельхельм узнал бы, что ты предал моего кузена.
— Это верно, господин, — признал он.
Я подумал, что если Иеремия безумен, то это коварное безумство, хитроумное безумство, он хитер как змея. Он убедил и скоттов, и моего кузена, что он на их стороне, так он сможет построить новый монастырь на Линдисфарене, кто бы ни победил.
— Ты правда веришь, что мой кузен сдержит обещание? Или что скотты позволят тебе построить монастырь на их землях? Никому из них нельзя доверять!
Он посмотрел на меня со слезами на глазах.
— Бог желает, чтобы я построил монастырь, господин! Он говорит со мной, он этого требует, он этого от меня ожидает!
— Тогда ты должен его построить, — охотно согласился я. — И архиепископ это понимает. Потому и прислал тебе сообщение.
— Сообщение? — встрепенулся он.
— Он шлет тебе благословение и заверяет, что каждый день молится за твой успех. Он обещал поддержать твою работу на Линдисфарене и послать тебе сокровища, да какие! Но только если ты поможешь мне. — Я взял его руку и положил ее на серебряный крест Вздоха Змея. — Клянусь своей душой, что это правда, клянусь, что когда я стану лордом Беббанбурга, ты будешь аббатом, епископом и правителем Линдисфарены. — Я прижал его руку к мечу. — Клянусь во имя Отца...
— Моего Отца, — тут же перебил он.
— Во имя твоего Отца, и твоего брата, и...
— И того, третьего, — снова перебил он. — Третьего нельзя называть, — встревоженно объяснил он, — потому что Бог может заревновать. Он сам мне так сказал.
— Заревновать?
Он энергично кивнул.
— Понимаешь, третий там — святой дух, — сказал он, подчеркнув слово «святой», — но ведь мой Отец и брат куда более святы, а их такими не называют. И это неправильно!
— Это неправильно, — согласился я.
— Вот Отец и попросил меня не называть третьего. Никогда.
— И твой отец велит мне доверять, — сказал я.
На миг я решил, что слишком заговорился, потому что Иеремия не ответил, а лишь нахмурился. Потом он плотно закрыл глаза и что-то забормотал. Он замолчал, явно прислушиваясь, кивнул, снова забормотал, а потом открыл глаза и посмотрел на меня с неподдельной радостью.
— Я спросил его, господин, и он сказал, что я могу тебе доверять! Слава ему!
— И впрямь, слава ему, — сказал я, не выпуская его руку. — Так расскажи мне всё, что мне нужно знать.
И в старой церкви Джируума, в наполненной дымом ночи, он рассказал мне всё.
Часть четвертая
Возвращение в БеббанбургГлава одиннадцатая
— Нужно было перерезать его гнусную глотку, — рявкнул на следующее утро Финан, точнее, чуть позже той же ночью, потому что я разбудил своих воинов еще в темноте.
На берегу, где коптилась рыба, горели костры — в них всю ночь подкидывали дрова, и при свете костров воины топали по мелководью и грузили в корабли оружие и щиты. Другие костры горели на холме, вокруг пиршественного зала, куда я согнал всех людей Иеремии — мужчин, женщин и детей. За ними присматривали семеро воинов, а еще двое сторожили Иеремию, упросившего разрешить ему провести ночь в своем наполненном реликвиями соборе.
— Я буду молиться за твой успех, господин, — заявил он.
— Молиться! — фыркнул Финан. — Ты должен был позволить мне перерезать его гнусную глотку.
— Он безумен, но не опасен.
— Он хитер и коварен, ты сам говорил.
— Он верит в чудеса, — ответил я.
Каким-то образом Дагфинр прослышал о христианских чудесах, и это убедило его, что пригвожденный бог творит чудеса, только если собрать достаточно мощей. Так и был рожден Иеремия. Он приписывал свою неспособность обратить воду в темный эль или вылечить слепоту тому печальному факту, что не смог завладеть Линдисфареной. «Это место силы! — убежденно заявил он. — На этом острове небеса соприкасаются с землей! Это святое место».
— И потому, — объяснил я Финану, — он хочет построить на Линдисфарене собор, и тогда будет править всей Британией.
— Король Иеремия? — презрительно фыркнул Финан.
— Не король Иеремия, — пояснил я, — а Папа Иеремия, и он собирается назвать свое королевство небесным царством. Все будут жить в мире, не будет болезней и нищеты, и урожай всегда будет богатым.
Доверившись мне, Иеремия радостно излил все свои честолюбивые планы.
— Не будет господ, — продолжил я, — не будет крепостей, и лев будет жить рядом с ягненком, мечи перекуют на орала, крапива перестанет обжигать, а мужчина сможет взять столько жен, сколько пожелает.
— Господи Иисусе, и это всё?
— А еще бог сказал ему, что чудеса начнутся на Линдисфарене, там он построит новый Иерусалим. Иеремия хочет переименовать остров. Назвать его Блаженным.
— Пусть мою задницу переименует, — сказал Финан.
— А я буду Святейшим покровителем Блаженного острова.
— Зачем ему понадобится покровитель, если все будут жить в мире?
— Потому что, как он говорит, дьявол будет бродить вокруг, как лев в поисках добычи.
— Я думал, лев будет жить с ягненком. Да и вообще, что это еще за лев?
— Это маска дьявола.
Финан засмеялся и покачал головой.
— И ты обещал этому идиоту отдать ему руины монастыря?
— Я не могу, они принадлежат церкви, но я могу отдать ему землю на острове. А если он и церковные земли приберет к рукам, не буду ему мешать.
— Церкви это не понравится.
— Я и куска крысиного дерьма не дам за то, что нравится церкви, — язвительно ответил я. — А Иеремия совершенно безвреден.
— Он тебя предаст, — сказал Финан, — как предал всех.
По какой-то причине Финан был настроен против Иеремии, и неприязнь
