— Это нужно сделать быстро. — сказал Сигтрюгр.
— Поехать на юг? — впервые подал голос Сварт.
— Атаковать. — ответил Сигтрюгр. — На том холме. — он кивнул на запад. — ничтожно мало воды, и нет укрытия. Нужно добраться туда, построить стену щитов и идти в атаку.
— В форте сеть лошади. — произнес Финан.
— И что с того? — раздраженно спросил Сигтрюгр.
— Мы выстроим стену щитов, мой король, а эти говнюки выпустят всадников на наши фланги.
— И что же нам остается? — проворчал Сигтрюгр, явно недовольный словами Финана, но и возразить он не мог.
Ему определенно не хотелось отказываться от нападения. Мы так долго шли, и вот Скёлль — перед нами. Но отступив, возможно, мы найдем более удобное место для битвы.
— С нами Господь Небесного Воинства! Мы не проиграем! — раздался голос где-то ниже по склону, Я обернулся и увидел Иеремию, пришпоривающего своего Вельзевула, чтобы присоединиться к нам, Сигтрюгр, менее терпимый к безумному епископу, чем я, тяжело вздохнул, Иеремия держал в руке крепкий посох, к которому привязал бараний череп, и, подъехав к нам, указал в сторону форта.
— Дальний угол. — заявил он. — вот где лучше всего поразить язычников.
Сигтрюгр выглядел раздраженным, Сварт — озадаченным, но Финан знал, что у Иеремии случаются проблески здравого смысла.
— Который угол?
— Рагнар атаковал вон оттуда! — Бараньим черепом Иеремия указывал на самый северный угол форта. — И Божьей милостью мы сразили Хальфдана Безумного.
— Сколько воинов было у Хальфдана? — спросил я.
— Множество, господин, целый сонм. — ответил Иеремия, Он просто не знал.
— Ну, а тут — целый сонм, и еще полсонма. — заметил я.
— С нами Господь Саваоф, как можем мы не победить?
— Легко. — прорычал Сигтрюгр. — но я видел, что он по-прежнему не хочет расставаться с идеей атаковать форт. Он обернулся в седле и взглянул на меня.
— Рагнар? — спросил он.
— Знал, что делает. — ответил я. — Славный был воин.
Сигтрюгр опять посмотрел на форт. Мы не видели местность за северным углом, поскольку склон там понижался. Значит — атака в гору, с точки, которую мы не видим.
— Мы не можем начать завтра. — сказал Сигтрюгр. — первым делом нужно выслать разведчиков. — Он помедлил — хотел, чтобы кто-то из нас с ним согласился, но все молчали. — И, сели атака покажется невозможной. — закончил он. — мы уйдем.
— А сели наоборот? — спросил Сварт.
— Тогда атакуем. — ответил Сигтрюгр.
И это значило, что Вседержитель, а точнее, норны, или, быть может, все вместе, начали свою работу.
Глава 11
Плач войны гремел. Вороны, орлы Ждали мертвых тел, землю сотрясли. Острых копий стан воин в бой метал, Лук ослаб в руках, щит твой враг настиг, Жестокой схватки миг…— Схватка. — тихо произнес я.
Отец Сельвин озабоченно взглянул на меня.
— Неправильное слово, господин?
Я не осознавал, что говорил вслух, и он услышал.
— Слово правильное. — заверил я поэта. — но я не припоминаю орлов.
— А там вообще водятся орлы, господин?
— На тех холмах? Думаю, да, водятся. Их колдун назвал это место Орлиной крепостью, так что орлы там наверняка должны быть. — Я помолчал и добавил: — И к тому же, есть еще флаг Берга.
— Флаг Берга, господин?
— Не слышал о нем?
— Нет, господин.
— На нем орел. — улыбнулся я и умолк.
— Господин? — окликнул меня юный священник.
— Это все глупости. — сказал я. — лучше подумай о глазах и губах.
— О глазах и о чем еще, господин?
Кажется, он решил, что ослышался.
— О глазах и губах. — повторил я. — Их первым делом съедают вороны. Наверное, и орлы. Садятся на край шлема, выклевывают глаза, а потом принимаются за губы. После этого разрывают щеки. Ты когда-нибудь ел щечки трески?
— Щечки трески?
— Они восхитительны. Рыбаки обычно выбрасывают рыбьи головы, но в детстве мы вырезали щечки. Похоже, воронам нравится вкус наших щек, если, конечно, не попадется череп, вскрытый топором, тогда они сначала отведают мозги.
У отца Сельвина было мальчишеское лицо и светлые волосы, падающие на глаза. Он нахмурился.
— Не уверен, что смогу описать все это в стихах, господин. — промямлил он.
— А вслед за воронами. — продолжил я. — приходят собаки. Собаки, лисы и волки. Они тоже любят мертвую плоть, но обычно начинают кормиться с нижней части трупа.
— Так что же, господин. — осмелился прервать меня отец Сельвин. — слово «схватка» можно оставить?
— Это правильное слово. — снова сказал я. — и жестокая — тоже правильное.
Война жестока. Поэты воспевают величие битвы, превозносят храбрецов и празднуют победы, не забывая отдать должное отваге. Как и завоеваниям в целом. Хвалебные песни, звучащие в пиршественных залах по вечерам, порождают в мальчишках и юнцах желание стать воинами. Слава! Это единственное, что нас переживет. Мужчины умирают, женщины умирают, все умирают, но слава живет, как отзвук песни, и воины жаждут славы, как жаждут тяжелых браслетов, напоминающих о победах.
Мы часто упиваемся своей репутацией, и я тоже грешен, как и любой другой, Я горжусь, когда люди рассказывают, как я срубил Уббу Лотброксона, сразил Свейна Белую Лошадь, убил Кнута Длинного Меча и победил Рагналла Короля Моря, Но репутация не помнит воронов, рвущих лицо трупа, плача умирающих или усталости от победы. Нет ничего труднее, чем вести людей на битву, зная, что кто-то из них умрет, что юноши, которых мы тренировали для схваток и полюбили как товарищей, будут хныкать, точно дети.
«Лучше договариваться, чем убивать». — часто повторял архиепископ Хротверд, Но как можно говорить с таким, как Скёлль, человеком настолько голодным до славы и претендующим на королевство, что ему все равно, сколько человек умрет ради удовлетворения его аппетита.
Я помню воронов. Они держались подле нас весь день, пока мы добирались до того места, откуда сможем начать атаку. Вороны были большие и глянцево-черные, с хриплыми голосами и голодные, и, кажется, они знали, какой пир мы готовим. Мы покинули долину Тинана и пересекли высокую седловину холмов к югу от Хибурга, но приготовления заняли весь день. Перебравшись через очередную седловину, мы спустились в долину с быстрой рекой, Скёлль наверняка наблюдал за нами, но навыки его разведчиков, видимо, были так хороши, что мы их не замечали, хотя то тут, то там из-за валунов взлетал ворон, и я подозревал, что птиц кто-то спугнул, но, когда мои собственные разведчики поднимались на вершины, они никого не видели. Быть может, Скёлль и не отправлял разведчиков. Наверняка догадался, что мы атакуем с холмов на западе, и притаился на другой стороне долины, Мы собирались остановиться в долине на ночь и оставить там лошадей, когда пойдем в бой на рассвете, Сигтрюгр отправил двадцать человек к Тинану с приказом разжечь костры с наступлением темноты, Я сомневался, что Скёлля удается одурачить огнями в темноте, он не поверит, что наш лагерь находится там, но Сигтрюгр хотел заставить его хоть чуть-чуть засомневаться.
Меня же одолевали тысячи
