Как и подобает благопристойной девице, молча и чинно сажусь на край дивана рядом с мамой. Незаметно вытираю обслюнявленную руку о юбку.
Говорит бабушка. Вначале о погоде, потом начинает рассуждать о важности придворной службы. О счастье каждый день находиться так близко к Его Императорскому Величеству. Камердинер краснеет от удовольствия, приосанивается. Но, слушая бабушку, он смотрит прямо на меня, буквально пожирает глазами.
Я не очень знакома со столичными нравами, но, мне кажется, в любом обществе в упор рассматривать женщину просто неприлично.
В просторной гостиной темно и душно, лучики солнца едва пробиваются между тяжелыми бархатными портьерами. В доме бабушки все надежно, основательно – большая грубая мебель, которую невозможно сдвинуть с места, высокие кресла, низкие потолки. Плешивый толстый человечек в коричневом костюме бесстыдно разглядывает меня, поглаживая взглядом от кончиков туфель до лица. Если бы я хоть на минуту отчаялась, поверила всерьез, что должна буду принадлежать человечку в коричневом, вручить ему свое тело, сердце и ветер, рожать от него детей и выполнять его капризы, наверное, у меня была бы истерика, обморок или стошнило бы.
Но я же ветер, а ветер невозможно удержать. И я улыбаюсь им в лицо. Человечек радуется, бабушка тоже – они не подозревают, что я над ними смеюсь. Над их мечтами и надеждами, над их растерянностью, когда я отсюда улечу. Ах, если б они знали, что я о них думаю. Но я смотрю на них с улыбкой, и они благодушно улыбаются в ответ.
– Ты молодец. Понравилась. Дело, считай, решено, – довольно говорит бабушка, после того как камердинер откланивается.
– Мама, я не совсем уверена, что это подходящий жених для Сибрэ, – тихо мямлит мама, робко опуская глаза, чтобы не встретиться со свекровью взглядом.
– Да?! А какой, по-твоему, подходящий?! – Бабушкин голос гремит на весь дом, заставляя маму вжаться в кресло. – Кто еще ее захочет?
– Если бы не твоя кровь! Если бы ты не была получеловеком, то, может, ее и согласился бы кто Другой взять даже без приданого. Если бы не твоя грязная кровь…
Бабушка завелась, и ее невозможно остановить.
– Она никому не нужна, ты слышишь?! Ишь ты, неподходящий! Да он единственный! И то только потому, что его прабабка тоже была человеком. Только поэтому. Ты знаешь, каких трудов мне стоило его найти? – Бабушка разошлась не на шутку. – Как я старалась, и ради кого?! Ради тех, кто долгие годы не вспоминал о моем существовании, даже со светлым днем ни разу не поздравили письмом! Ради этой хамки, которую выпороть бы до крови, и тебя, полукровки, которую сын привел в дом против моей воли! Да я б и пальцем о палец не ударила, если б не честь семьи, – девку из рода Верана ни один саган замуж не захотел, это ж будет смех на весь мир! Неподходящий! Императорский камердинер для грязной полукровки – неподходящий! Ах ты дрянь неблагодарная! Еще раз такое услышу – вышвырну из моего дома! Обеих! – Бабушка наконец охрипла и закашлялась.
У мамы на глазах слезы.
– Простите, – лепечет она и, закрыв лицо руками, выбегает из комнаты, а я смотрю ей вслед со смесью жалости и жгучего гнева.
Бабушка поворачивается ко мне и снова начинает орать, уже хрипло, но я не слышу ее оскорблений.
Во мне будто что-то сломалось. Меня назвали никому не нужной грязной полукровкой, которую надо выпороть до крови. Меня хотят выдать замуж за отвратительного человека, который даже маме не понравился, а мама в ответ просто расплакалась и убежала.
Пытаюсь успокоить бабушку:
– Послушайте меня, пожалуйста. Мы вам очень благодарны, и я и мама, но… Давайте подождем? Впереди аудиенция у Императора, несколько балов. Вдруг повезет, и мною все-таки заинтересуется кто-то чистокровный? Вы сами сказали, я ему понравилась, значит, он не убежит, если немного потянуть время.
– Смешная. Заинтересуется ею чистокровный. Ага, как же, жди. Ты себя хоть в зеркале-то видела? – Она брюзжала уже негромко, без прежней злости.
Мне нужно выиграть время, а огорчаться на оскорбления того, кого уважаешь меньше земляного червя, – да пусть хоть захлебнется ругательствами в мой адрес.
Выйдя от бабушки, я пошла в комнату к маме. Мне многое нужно было ей сказать. Мама печально сидела у окошка, подперев щеку рукой. Глаза у нее были красные, заплаканные. Я встала напротив и начала перечислять свои вопросы, загибая пальцы.
Во-первых. Зачем мы приехали в столицу? Ведь мы столько разговаривали с мамой о моей стихии. Что я не хочу замуж, не могу. Что моя стихия совсем не опасна – я же действительно на четверть человек, стихия у меня слабее, чем у чистокровной саганы. Мы ведь даже рассуждали с ней когда-то, что можно уехать из Империи далеко-далеко за море, выбирали страну.
Во-вторых… Хорошо, пусть она твердо решила меня выдать замуж. Но зачем ей для этого свекровь? Приглашение на императорскую аудиенцию у нас есть, публичные балы открыты для всех саган, в столице осталось немало папиных друзей, с которыми легко можно возобновить знакомство. Например, мама много лет переписывается со своей кузиной л’лэарди Таннам. Узнав, что мы приезжаем в столицу, нас тут же пригласили в гости, пообещали познакомить с «приятными молодыми людьми». А жить мы могли бы в одной из гостиниц верхнего города. Так зачем мама терпит оскорбления бабушки?
Я считала, что мои вопросы разумны и обоснованны, что я заставлю маму задуматься, что мы договоримся, может, даже уехать вместе из Империи. От бабушки точно съедем. Мама добрая, очень добрая, она меня любила и баловала, очень редко ругала, тихо и укоризненно объясняла, что я не права, хотя все равно хорошая девочка. Но сейчас, выслушав меня, она встала со стула, залепила мне пощечину и начала кричать.
Она ругалась бессвязно, всхлипывая, топая ногами и бросая свирепые взгляды в мою сторону. Но суть ее высказываний… Оказывается, все это время мама со мной страдала. Мучилась! Я ее чуть до сумасшествия не довела. Упрямая, как осел, ей потому и пришлось позвать бабушку, в одиночку она бы со мной не справилась, я над ней издеваюсь! У л’лэарди Таннам обе дочери замужем. Они блистают при дворе, одна она в этой глуши невесть сколько лет. Из-за меня! И из-за отца. Он никогда не думал о будущем, это из-за него все, не научи он меня снимать браслет, все было бы хорошо! Была бы я как все девушки, хорошая, послушная! А так я сумасшедшая, сумасшедшая, меня стихия с ума сводит! Это надо же – отказываться от замужества только потому, что со стихией не хочется расставаться! Не
