Цоп все это сказала, я поневоле задумалась: а и правда, что такое благодарность? Кроме того, что это просто вежливые слова? Мне понадобилось время, чтобы собраться с мыслями: все-таки я еще толком не проснулась и по-прежнему плохо соображала, голова была как куль, набитый шерстью.

— Благодарить — это как брать взаймы, — наконец вымолвила я, почему-то вспомнив о дедушке. — Подарки, благодарности — это когда… Когда мы принимаем что-то, что нам дают, а потом благодарим, то есть возвращаем, когда потребуется, как можем. Если мы благодарим, мы сами решаем, как и сколько мы воздадим. Тут, конечно, легко обмануть и не отдать долга, но бывает так, что из благодарности мы получаем и воздаем сторицей. Потому-то я и благодарю вас, — поспешно прибавила я, — за то, что вы были готовы пожертвовать всем, чтобы помочь мне. Пусть вы и рассчитывали на вознаграждение, я не забуду того, как вы рисковали собой. И я с радостью сделаю для вас все, что в моих силах.

Они во все глаза смотрели на меня, а Флек, положив руку на голову дочки, сказала:

— Госпожа, не сочти мою просьбу чрезмерной: не дашь ли ты моей дочери истинное имя? — Я слегка опешила, и вид у меня, вероятно, был соответствующий. Поэтому Флек опустила взгляд. — Тот, кто произвел ее на свет, не пожелал обременять себя, когда она родилась. Он оставил ее без имени, — тихо объяснила она. — Теперь, стоит мне попросить, он исполнит мою просьбу, но будет вправе взамен требовать моей руки. А я больше не хочу давать ему свое согласие.

Неизвестно, какие у Зимояров законы насчет брака. Зато известно, как я отнеслась бы к мужчине, который произвел дитя на свет и не пожелал признать его. Я бы тоже не жаждала заполучить такого в мужья.

— Конечно. А как мне это сделать? — спросила я. Флек объяснила, я протянула руку малышке, и мы вместе с ней отошли в дальний конец спальни. Там я прошептала ей прямо в ухо:

— Тебя зовут Ребекка бат Флек.[5]

Думаю, любой Зимояр изрядно поломает голову над таким затейливым именем.

Девчушка просияла с головы до пят, словно внутри у нее сверкнула искорка. Она со всех ног кинулась к матери и восторженно выпалила:

— Мама, мама, у меня есть имя! Можно я тебе скажу?

Флек опустилась возле дочки на колени, обвила ее руками и поцеловала.

— Пусть твое имя поживет эту ночь только в твоем сердечке, — ответила она. — А завтра ты мне его скажешь. Хорошо, снежиночка?

Они радовались, и я радовалась за них. В тот миг мне казалось, что все-таки они получили свое справедливое воздаяние за те кошмарные день и ночь, которые они пережили вместе со мной. Даже если я их больше никогда не увижу, пусть у них все будет хорошо. Меня немного грызла совесть: ведь неизвестно, что с ними станется, если мой замысел осуществится и трон Зимояров опустеет. Хочется верить, в худшем случае их разжалуют в чуть менее титулованные особы. Однако как бы то ни было, я обязана рискнуть ради своего народа. Иначе ему грозит быть погребенным под снегом, который непрестанно валит за моим окном.

Я набрала в легкие побольше воздуха и объявила:

— Я готова.

Почти в то же мгновение хрустальная стена разошлась, и появился мой супруг, которого я вознамерилась убить. Разумеется, это дело правое, но мне все равно было не по себе. Я не отваживалась поднять глаза на короля. Раньше я старалась не смотреть на него, потому что он был такой страшный и необычный, как ожившая сверкающая льдина. Но сейчас я отводила взгляд по другой причине. Сейчас король стал казаться мне живым. Я подержала за руку ледяную статуэтку девочки — я нарекла дитя, а ведь это что-то да значит. Вот передо мной Флек, Цоп и Балагула, и золото в ларцах возле их ног бросает теплый отсвет на их льдистые лица. Это лица моих друзей — друзей, которые помогли мне, и помогли бы еще не раз по первой просьбе. В здешних краях не принято рассуждать о доброте — но что с того? Мои бывшие слуги о доброте не рассуждали, они просто явили ее. По мне, так второе предпочтительнее первого.

И я вдруг поняла, что в чертах мужа вижу не только лед. Он не стал мне другом, нет — он по-прежнему был чудовищем, острой льдиной, готовой вспороть мою утробу и излить из меня золото, пока мой мир гибнет под снегом. Но сегодня это чудовище насытилось: я сама вспорола себе утробу, я забила доверху золотом две кладовые. Королю важно не уронить себя перед лицом моих свершений. Поэтому он разоделся в пух и прах под стать мне самой — так, будто и впрямь для него выдался торжественный случай. И поклонился чрезвычайно любезно, точно перед ним стояла настоящая его возлюбленная королева.

— Идем же, моя госпожа, веди нас на свадьбу, — произнес он неожиданно учтиво. И это именно сейчас, когда мне хотелось, чтобы он вел себя злобно и враждебно. А впрочем, чему тут удивляться: когда он поступал по-моему просто так, без уговора?

В последний раз я взглянула на своих друзей, кивнула им, попрощалась и вышла следом за королем. Мы вместе спустились во двор. Сани, заваленные белыми мехами без единого пятнышка, уже дожидались нас. Мне было так тяжело и неудобно в платье и в короне, что пришлось вцепиться обеими руками в бортик. Я хотела подтянуться, но Зимояр подхватил меня за талию и легко поднял. А потом сам уселся рядом.

Возчик дернул поводья, и олени побежали вперед, а вокруг нас засверкала гора. Лицо мне обдувало сильным, мягким ветром, не слишком холодным. Мы пронеслись через серебряные ворота в большой мир: только полозья поскрипывали на снегу да гулко цокали оленьи копыта. За считаные минуты мы домчались до опушки леса. Упряжка неслась, оставляя на свежем снегу едва заметный след; мимо мелькали наполовину утонувшие в снегу деревья — они казались необычно низенькими.

Я пристально наблюдала за Зимояром. Должен же он проговорить какое-нибудь заклинание или как-то еще поколдовать, открывая дорогу в солнечный мир. Но вместо колдовства он обернулся и вперил в меня пытливый взгляд, словно гадая: а вдруг я внезапно извергну поток

Вы читаете Зимнее серебро
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату