– Товарищ Орджоникидзе, Землячке уже шестьдесят три. Проживет она еще лет пятнадцать-двадцать. Хорошо бы, если дольше, но даже если и больше – работать в полную силу уже не сможет. Товарищ Мехлис – тоже не мальчик. А кто сможет гарантировать, что когда эти товарищи уйдут, найдутся новые Мехлис и Землячка?
– Так ведь твой Стальной Кир, Коба, – Орджоникидзе все еще непонимающе смотрел на Вождя. – Он же как раз с детьми работает…
– Это – совсем дальний проект, – вступил в разговор Берия, чем заслужил благодарный взгляд Булганина. – А речь идет о том, что может произойти в ближайшие лет пятьдесять.
– И кроме того, – заметил Сталин, – товарищи Землячка и Мехлис – это всего два товарища. Товарищи Землячка и Мехлис не могут разорваться. И потому товарищи Землячка и Мехлис не могут быть сразу везде.
Орджоникидзе молчал. Он молчал долго. Очень долго. Но вот он как-то встрепенулся, отчего сделался похожим на жаворонка, вскочил на ноги, стукнул себя кулаком в грудь…
– Знаю! Коба! Знаю! – закричал Серго. – Нужно, как у меня! На заводах! Бригады народного контроля! Чтобы они! Напрямую! Наверх!
Он задыхался от волнения, а его акцент сделался таким ужасающим, что стало трудно разбирать слова.
– Прамо на мэстах! Народний контрол! Лубого началник! И если он толко – они ему! Ух! Лес валит поедэт! Да!
Тут он сбился и замолчал, увидев, что остальные, включая Сталина, не разделяют его восторга. Он обвел всех глазами и обиженно завопил:
– Что не так, э?! Скажи, что не так, Коба?! Сам скажи, э?!
Но ответил не Вождь, а Булганин. Вытирая платком потное лицо, он быстро проговорил:
– На ваших заводах, товарищ Серго, рабочие понимают, что именно идет не так. Они же тоже… – Тут он шумно вздохнул и заговорил еще быстрее: – Они же тоже – металлурги. Или машиностроители. А как, например, разберется пациент в работе больницы? Или пассажир – в работе транспорта?
– Слюшай, зачэм пациэнт, э? Зачэм пассажир? Пуст машинист разбирает, сестра медицинский!
Булганин спасовал перед таким напором наркома и смолк, но тут на помощь ему пришел Берия:
– Завод, он – большой, товарищ Орджоникидзе. И рабочий понимает, что директором ему сразу не стать. А вот в больнице или в гараже – там народу совсем мало. Поссорился такой контролер с начальником и – бац! – накатал наверх донос. А товарищ Землячка, – тут он слегка улыбнулся, – она такая, что выпишет сперва по полной, для профилактики, а потом разбираться станет. Да и товарищ Мехлис, если захочет – найдет, за что начальника снять. Так что…
– Есть мнение, – прервал его негромкий глуховатый голос Сталина, – что в словах товарища Орджоникидзе все же есть правильная идея.
Все словно по команде повернулись к Вождю. Тот не спеша раскурил трубку, затянулся, выпустил клуб ароматного дыма:
– Товарищ Орджоникидзе предложил правильный ход. Правильный ход предложил товарищ Орджоникидзе, но непроработанный. На предприятиях Наркомтяжпрома сигнал снизу поедет рассматривать и оценивать специалист, который понимает суть вопроса. Специалист может оценить: виноват начальник или нет, и если виноват, то насколько он виноват?
Сталин снова затянулся трубкой. Остальные смотрели на него так, как ученики младших классов смотрят на учителя. Тишина в кабинете была такая, что, казалось, было слышно, как за двумя дубовыми дверьми скрипит перо секретаря.
– Так и в предложении товарища Орджоникидзе – правильном предложении о народном контроле, нужно сделать так, чтобы на их сигнал выезжали специалисты из наркомата контроля, которые разберутся на месте: кто виноват, в чем виноват и виноват ли? Контролер…
Тут он вдруг замолк и задумался. Берия посмотрел на него и произнес:
– Нужны тройки контролеров. Чтобы один еще и контролировал другого и наоборот.
– Пусть один будет спец со стажем, второй коммунист, хорошо бы – ленинского призыва. А третий – комсомолец, – тихо-тихо, почти шепотом сказал Булганин. – Они по-разному смотреть станут…
– И чтобы сначала они у тебя, товарищ Берия, подготовку прошли, – подал голос Орджоникидзе. – Месяца два-три, чтобы поняли: что к чему…
– Есть мнение, что это – правильное решение, – подвел черту Сталин. – Хорошо бы еще попросить товарища Новикова их немножечко подготовить. Чуть-чуть подготовить. В Корпусе специального назначения. Есть мнение, что это может им пригодиться.
Он пыхнул трубкой, разгладил усы.
– А какие будут мнения относительно товарища Новикова? Что с ним делать?
– Наградить, – бухнул Орджоникидзе.
Берия негромко хмыкнул и добавил:
– И изолировать. Как носителя сверхважной и сверхсекретной информации.
– Интересное предложение внес товарищ Берия, – кивнул, подумав, Сталин. – Интересное. А может ли товарищ Берия пояснить, что именно он имел в виду, когда предлагал изолировать товарища Новикова?
Лаврентий Павлович потер лоб, поправил старомодное пенсне и ответил:
– Я предлагаю перевести Осинфбюро на положение закрытых конструкторских бюро НКВД[240].
– Это товарищ Берия хорошо предложил, – помолчав, произнес Сталин. – Очень интересно предложил товарищ Берия: закрытое конструкторское бюро системы НКВД. И там же разместить Корпус спецназа, верно, товарищ Берия?
Лаврентий Павлович поперхнулся. Он как-то совсем забыл, что Кирилл – не только конструктор и ученый, но еще и военный. И его работа как военного специалиста не менее важна, чем научно-техническая деятельность. Представить же себе шарашку, в которой хватит места на Корпус спецназа, Берия не мог. Да и потом: если оттуда захотят выйти – кто же удержит спецназовцев? Тут не то что механизированной дивизии – механизированной армии не хватит…
– Товарищ Сталин, – осторожно спросил Булганин, – а может, Осинфбюро разместить на территории корпуса? Пусть сами себя и охраняют…
Короткая пауза, а затем Сталин и Орджоникидзе одновременно произнесли:
– Город надо! – И Орджоникидзе продолжил уже в одиночку: – Специальный город. Закрытый! В горах, на Кавказе! Чтобы ни туда, ни оттуда без разрешения – ни ногой!
– На Кавказе? Не надо на Кавказе. Очень далеко – на Кавказе. Надо недалеко от Москвы. Километров сто от Москвы, – подытожил Сталин. – Близко от Москвы… Будет Наукоград. А изолировать товарища Новикова не нужно. Если бы товарищ Новиков хотел, он бы уже давно был бы на Западе. И никто ему бы не смог помешать. А вот привлечь его к принятию важных решений уже давно пора.
9
Лучшее лекарство от неразделенной любви – бег в противогазе.
Армейская мудростьВ Москве продолжается Первая спартакиада ГТО. Спортсмены военно-прикладных видов спорта соревнуются в различных дисциплинах, таких как радиодело, защита населения от оружия массового поражения, стрелковом спорте и многих других. В общем зачете лидирует команда Ленинграда и Ленинградской области, на втором месте команда Москвы, на третьем – команда Московской области. Хорошо показали себя спортсмены из Киева и Свердловска, а также сборная команда Закавказской Федерации.
Председатель судейской комиссии маршал Ворошилов отметил заметно выросшее мастерство спортсменов и их высочайшую волю к победе.
Вручение наград – именного оружия, и ценных подарков состоится в последний день соревнований на новом Центральном стадионе[241].
Из статьи в
