Ее разбили восемь разных мужчин, которые схватили ее посреди улицы и силой засунули в свой грузовик, когда она возвращалась домой однажды поздней ночью…
Девушка боялась прикосновений. Мисс Лора боялась даже пара изо рта любого мужчины на свете. За год лечения в этой больнице она стала спокойнее и могла даже свободно общаться с представителями сильного пола, если они не подходили к ней близко, а держались на расстоянии нескольких шагов.
Те, кто вынули из мисс Лоры бриллиант и разбили его на миллион кусков, заставляя ее собирать по частям то, без чего на этом свете жить невозможно, остались безнаказанными. Полиция не смогла ничего сделать, лишь выразила сочувствие.
Скорее всего, то были залетные птицы, которых после этого страшного случая никто больше не видел в этих краях.
Директор был удовлетворен разговором с мисс Лорой, хотя ее слова еще больше запутывали это странное и, казалось, абсурдное дело. Кому и вправду пришло в голову убить Эриха Бэля? А самое главное – зачем? Мотив был неизвестен, и без него можно было долго блуждать по темному кабинету, ласкать сигару и переставлять факты с места на место. Но сказанное только что этой маленькой светловолосой женщиной директор начал смело относить к фактам, а не к догадкам.
Он был полностью уверен, что ее изумрудные улыбчивые глаза не врали ему.
Когда директор покинул палату мисс Лоры и проходил мимо комнаты Эриха Бэля, то остановился у двери и заглянул в прозрачное стекло.
В палате было пусто. Заправленная постель, пара кроссовок у кровати, мятая подушка, словно на ней кто-то лежал, но самое первое, на что обратил внимание директор, – это распахнутое окно.
Мужчина вошел в палату, и снова в его ноздри ударил настойчивый и сильный запах дешевого табака, словно здесь накурили совсем недавно и открыли окно, чтобы выветрить запах.
Директор подошел к комоду в поисках окурка, спички или чего-то еще, но на комоде не было ничего, как и на полу под ногами, под кроватью и на подоконнике. Кто-то, кто приходит в эту палату, чтобы покурить, уносит вместе с собой окурок, использованную спичку или зажигалку, не оставляя в комнате никаких следов своего присутствия. Кроме запаха!
Нет, на этот раз – еще и подушка. Эту большую вмятину на подушке вряд ли могли оставить полицейские или доктора, тем более что еще вчера утром подушка была хорошо взбита.
Директор выглянул в открытое окно, а затем решил немедленно спуститься во двор и посмотреть, не выбросил ли сегодняшний гость в окно атрибуты курения.
Но не успел мужчина пройти и нескольких шагов по коридору, как его остановил пожилой пациент из соседней комнаты.
– Доброе утро, доктор.
– Доброе утро.
Перед директором стоял Адриан Кин. Седоволосый низкорослый старик с темными всепоглощающими глазами.
Он страдал агорафобией – боязнью открытого пространства. Это такой неконтролируемый страх, который возникает у пациента, если тот выходит на улицу, в сад, в открытое поле, на большой стадион. Сначала больной испытывает сильную необъяснимую тревогу, а затем – головокружение и паническую атаку.
Такие люди стараются всячески избегать открытого пространства и, в основном, большую часть жизни проводят в квартирах, не выходя из дома практически никогда. Некоторые, добровольно или по настойчивым рекомендациям близких людей, покидают свои дома, нажитые богатства и везут свой маленький кожаный чемодан вместе с собой в психиатрическую лечебницу, как это случилось с Адрианом Кином.
Он прожил в этой лечебнице уже семь долгих лет. И все эти семь лет мужчина считал это место курортом.
– Доктор… – старик понизил голос, словно их с директором кто-то подслушивал.
– Я вас слушаю, Адриан, – сказал директор, всматриваясь в его глаза земляного оттенка.
– Молодой человек из соседней палаты ведь умер, да?
– Откуда вам известны такие сведения?
Понятно, что об этом гудели все врачи и санитары, но вдруг у Адриана был свой источник информации.
– Я видел полицейских вчера днем. Они заходили в палату Эриха. Самого Эриха я не видел больше суток. Он умер, да?
– Да, он выпал из окна вчера утром. Действительно, в его палате была полиция. А почему вы спросили, Адриан?
– Я сегодня ночью слышал, как за стенкой, в палате Эриха Бэля, кто-то ходил и хлопал окном.
– Что?
Зрачки директора расширились, он затаил дыхание, а затем сделал медленный выдох.
– Да, именно в палате Эриха Бэля. Между палатами, как вы знаете, стенки тонкие, и часто приходится все слышать против своей воли.
– Что именно вы слышали, Адриан? Попытайтесь сейчас вспомнить максимально точно.
– Я же вам говорю, доктор, ходил сегодня ночью в соседней комнате человек, скрипела кровать, то ли тот человек на нее садился, то ли на ней лежал. Стукнуло несколько раз окно. Все!
– В котором часу это было?
– Около двух ночи, доктор. Я как раз проснулся, чтобы сходить в туалет. Знаете, я встаю по несколько раз за ночь.
– Вы ходите на горшок или в уборную?
– Я еще не совсем, доктор… – с обидой в голосе сказал старик. – Я всегда выхожу в уборную.
– Когда вы выходили в коридор, то заглянули в палату Эриха Бэля? Там горел свет?
– Свет не горел точно, в коридоре горела только одна лампа, а во всех палатах было темно. Я не смотрел в палату Эриха, но боковым зрением заметил, что кто-то из его палаты на меня смотрел… Видите, у меня волосы дыбом встают на руке, когда я вам об этом рассказываю! На меня точно кто-то пристально смотрел, стоя на пороге его комнаты. Его глаза проводили меня, когда я шел в уборную и когда возвращался оттуда. Перед его палатой, доктор, я закрыл глаза и прошел несколько метров вслепую, пока не зашел в свою комнату и не закрылся на ключ изнутри. Мне было очень страшно, доктор, клянусь вам.
– Как вы думаете, кто это мог быть?
– Понятия не имею, – сказал мужчина. – Может быть, призрак? Знаете, неупокоенные души ходят…
Директор не стал слушать, как именно ходят неупокоенные души и по каким числам, он тут же поблагодарил своего собеседника за важную и одновременно пустую информацию, а затем снова вернулся в палату Эриха Бэля.
Значит, кто-то лежал этой ночью на подушке и курил. Много курил! Директор сел на скрипучую кровать, а затем поднял с пола кроссовки Эриха Бэля. Самые обыкновенные поношенные, легкие кроссовки сорок второго размера, смердящие потом.
Мужские кроссовки, что говорить.
Директор встал с кровати усопшего, подошел к окну и некоторое время смотрел, как врачи бродят по двору, как поварихи перевозят еду. Он вспомнил, что сейчас будет завтрак. На часах уже было девять. «Нужно после завтрака обязательно увидеть миссис Норис», – сказал про себя директор и покинул палату.
По мнению
