— Я прочел хроники и документы, полученные вашими людьми на «Двадцать восемь Один».
— Весь архив? — Пайк постаралась скрыть изумление. — Там больше восьми тысяч отдельных томов по одной только истории.
Жители Визаса были чрезмерно книжными людьми: записывали все, что могли.
— А также пять тысяч томов поэзии, по большей части весьма безвкусной, с переизбытком аграрных образов, — сообщил примарх.
Голконда рассмеялась:
— Да уж, они несколько переоценивают притягательность буколической жизни, не так ли? — Она взглянула на Фулгрима снизу вверх. — И что же вам удалось узнать?
— Реальность очень далека от того, что излагается в стихах. — Фениксиец нахмурился. — Их династическая система обречена. Через одно-два поколения произойдет открытый мятеж. Ограниченная база технологических знаний, уцелевших после Долгой Ночи, уже деградирует. Через десять поколений они станут дикарями. Через пятнадцать их сложно будет назвать людьми.
— Но сейчас у визасцев единое, относительно стабильное правительство, пусть и автократическое. — Пайк чуть ли не по-матерински похлопала Фулгрима по руке — точнее, по теплой броне над ней. — С этим можно работать.
— Надеюсь. — Примарх посмотрел на нее. — Я бесподобен, но даже мне не одолеть целый мир в одиночку. — Он улыбнулся. — Но, должен признать, я едва справляюсь с желанием попробовать.
Голконда внимательно изучала собеседника, пока они подходили к аппарели корабля. Фениксиец шутил или предупреждал ее? С ним сложно было понять.
— Одно слово, сказанное в нужное ухо, острее тысячи мечей.
— Но даже тупым клинком можно убить. — Фулгрим указал вверх: — Прошу на колесницу.
Взвыв двигателями, «Огненная птица» рванулась в пустоту. За ней последовали еще два транспортника с остальными делегатами. Перехватчики, рассредоточившись вокруг десантных кораблей, заняли позиции в разомкнутом строю. Истребители были здесь ради проформы, потому что аудитория, не разбиравшаяся в подобных технологиях, вряд ли могла оценить этот жест.
Фениксиец и другие Имперцы сидели в отдельном пассажирском отсеке, предназначенном для повелителя легиона и его старших офицеров. Рев турбин здесь казался тихим рокотом — его приглушало специальное демпферное поле, которое Фулгрим изобрел в детстве. Изначально оно применялось для защиты слуха кемосских шахтеров от грохота глубинных машин-рудокопов, но примарх без особого труда переделал его для «Огненной птицы».
Искусно выполненная мозаика, украшавшая внутренние переборки командной секции, изображала важнейшие сцены из истории Третьего. Внимание Фениксийца привлекла одна из картин, посвященная Измене Проксимцев.
Эта битва, которую Фулгрим пропустил, определила судьбу его сынов. Во время церемонии приведения Проксимы к Согласию группа мятежников, заполучивших вихревое оружие, едва не убила Императора. Лишь благодаря усилиям Легио Кустодес и Шестнадцатой когорты III легиона Владыке Людей удалось спастись из ловушки предателей. Воины, выигравшие для Него время своей кровью, пали все до последнего. Остальные подразделения Детей Императора заставили бунтарей заплатить за оскорбление — выжгли планету орбитальными ударами до самой коры.
За деяния на Проксиме космодесантники Третьего получили право носить палатинскую аквилу. Очередные почести, завоеванные без примарха. Еще одна триумфальная арка из костей мертвых легионеров. Окажись там Фулгрим, они, возможно, не погибли бы.
Взглянув на Абдемона и остальных Астартес, сидевших дальше от него, Фениксиец спросил себя, кто из них сгинет следующим. Пусть не на Визасе, а позже, но гибель — неизбежный финал для любого легионера…
Фулгрим поспешно выбросил эту мысль из головы. Раздумывать о неизбежности значило уступить ей, а такого примарх себе никогда не позволял.
Иногда ему снилась Проксима. Или Луна, или Юпитер. Битвы, участие в которых примарха могло бы что-то изменить. Под началом Фениксийца его сыны добились бы побед менее высокой ценой. Но подобные грезы были глупостью. Хуже того: углубляясь в прошлое, он рисковал подточить фундамент будущего. Лучше оставить минувшее в покое и заняться делом в настоящем.
Примарх включил встроенный гололит, и перед ним возник мерцающий шар «Двадцать восемь Один». Фулгрим установил в отсеке проектор, чтобы прямо в полете адаптировать планы сражений к меняющейся ситуации на поле боя. В погоне за идеалом следовало учитывать каждую мелочь.
Визас сиротливо и безмолвно висел в пустоте, сопровождаемый лишь одним постоянным естественным спутником. Во всей звездной системе только этот мир земного типа, окруженный лениво вращающимся плотным кольцом обломков, был пригоден для существования терранских жизненных форм. Изучая гололитическую схему ближнего космоса, Фениксиец обращался к инфопакетам, составленным эксплораторскими командами на первом этапе исследований.
Крупные комплексы по добыче железной руды, когда-то действовавшие в планетарном кольце, давно уже закрылись. В колониях на спутнике также велась выработка сырья, но их нормы извлечения упали заметно ниже средних значений — очевидно, в связи с уменьшением эффективности натурального хозяйства.
Континентальное правительство еще располагало маленькой флотилией древних межзвездных судов. Согласно отчетам эксплораторов, один из трех кораблей уже столетие находился в сухом доке, а два других лишь изредка отправлялись в рейсы с ветхого орбитального причала, перевозя на спутник заключенных и необходимые материалы.
Дотронувшись до гололита, Фулгрим сузил угол обзора. Визас выглядел крайне непривлекательно: даже с большого расстояния были заметны следы атомной войны, подобно шрамам тянущиеся по южному материку. Император не зря почти запретил применение такого оружия — зараженная радиацией планета становилась бесполезной для всех, кроме дронов Механикума.
Следующим касанием примарх вызвал запись слабых вокс-передач, идущих с поверхности мира. Им едва хватало мощности, чтобы пробиться через пояс обломков; очередной признак быстрого технологического упадка. Фениксиец убрал с гололита мерцающие синусоиды развертки.
— Энтропия в действии, — пробормотал он, возвращаясь к изучению планеты. — Кольцевой орбитальный причал полностью развалится через десять лет, а то и раньше. Колонии на спутнике окажутся изолированными. Одни вымрут за пару месяцев, другие будут бороться годами, но тоже погибнут. Незавидная судьба.
— Ее можно предотвратить, — заметила Пайк.
Фулгрим обернулся к Голконде, которая сидела рядом с ним, почти невидимая за страховочными фиксаторами.
— С большим трудом.
— Верно, — согласилась она. — Однако без труда, как известно… — Дотянувшись до гололита, посланница сменила точку обзора. — Континентальное правительство обладает некоторой стабильностью благодаря укоренившейся бюрократии и нескольким десятилетиям функционирования. Убери одну шестеренку — машина продолжит работу. Но чем больше частей ты удалишь, тем менее устойчивым станет механизм, и тем важнее будет наличие на рычаге управления твердой руки.
— Которой у них нет, — добавил Фрейзер.
Лорд-командующий Архитских Палатинов сидел напротив
