Фениксиец и не пытался понизить голос. Он знал, что его слушают, и хотел, чтобы визасцы уловили каждую фразу. Напустив туману, примарх только задержал бы Согласие. Лучше как можно быстрее спровоцировать глупцов на открытое выступление.
Коринф словно бы подавился чем-то.
— В-вы не можете! Это же… Как? — запинаясь, он разом вытолкнул комок слов.
— Беллерос, приведение к Согласию означает не только то, что мир отказывается от суверенитета. Взамен он обретает просвещение. Мы показываем людям — показываем вам, — что можно жить лучше. Именно это и я намерен сделать. Вопрос в том, Беллерос, поможешь ли ты мне?
Уставившись на него снизу вверх, канцлер мотнул головой.
— Я не… Я…
От необходимости отвечать его спасло внезапное появление Голконды и Пандиона.
— Мой господин, вы пренебрегаете своими обязанностями, — пожурила Фулгрима главный итератор. — По правилам вежливости, гость должен приветствовать хозяина.
— Именно так, — кивнул примарх. — Наследный губернатор Пандион, я совершил недопустимое упущение. Примите мои глубочайшие извинения.
Кланяясь правителю, он заметил, что Пайк берет Коринфа под руку и ловко уводит куда-то. Фениксиец надеялся, что Беллерос не встанет у него на пути, — ему нравился этот человек.
Он внимательно рассмотрел наследного губернатора. Когда-то Пандион IV был крупным мужчиной, но с тех пор исхудал до костей, и кое-где кожа обвисла складками. Официальный наряд, сшитый по старой мерке, окутывал его подобно савану. Даже сквозь многослойный аромат благовоний Фулгрим ощутил смрад болезни. Впрочем, несмотря на очевидный недуг, сановник держался спокойнее прежнего.
— Отличный вечер, не так ли? — тонким шепотом спросил он.
— Именно об этом я только что говорил канцлеру Коринфу, — сказал Фениксиец, забирая с подноса предложенный слугой бокал вина.
Он поднес сосуд к губам, но помедлил, заметив на чьем-то лице неуместное выражение: гнев, быстро спрятанный под маской любезности.
— Они боятся вас, — продолжил Пандион.
— Неужели? — Фулгрим по-прежнему осматривал толпу, казавшуюся бурным круговоротом противоречивых эмоций. Страх, злость, предвкушение… Младшие итераторы Голконды активно смешивались с визасцами, исподволь задавая вопросы людям, которые принадлежали к теоретически важным группировкам. Позднее сама Пайк подойдет к этим личностям и начнет частные переговоры, закладывающие фундамент любого приведения к Согласию.
Губернатор улыбнулся:
— Честно говоря, я бесконечно рад этому. Кому-нибудь давно пора было припугнуть их. Их напыщенность переросла в высокомерие.
— Рад служить, — слегка поклонился Фениксиец.
— Вы пришли вовремя, — ухмыльнулся автократ. — Еще немного, и они стали бы невыносимыми, а я хотел насладиться остатком жизни в мире и покое.
Примарх кивнул, слушая вполуха. Он тщательно изучал гостей, анализируя их язык тела, пока не выделил с дюжину индивидуумов. Все они нервничали, однако старались выглядеть беззаботными, и подбирались к Пандиону, используя толпу как прикрытие.
Наемные убийцы. Пытаясь скрыться от глаз, они лишь выдали себя Фулгриму. Значит, любители.
Отпив из бокала, Фениксиец поморщился:
— Ох, как неприятно.
— Что? — непонимающе выпучил глаза губернатор.
— Кто-то подмешал яд в вино. Какая нежданная грубость!
Он незаметно подал знак Кирию.
— Я немедленно сообщу стражникам… — начал Пандион, но примарх уверенно положил ему руку на плечо. Сановник едва не согнулся под ее тяжестью.
— Не надо. Думаю, пришло время для наглядной демонстрации. Делайте вид, что все в порядке.
— Но…
— Меня только что оскорбили, наследный губернатор. Молю, позвольте мне самому отплатить за обиду.
Фулгрим лишь мельком взглянул на Абдемона, но лорд-командующий тут же понял, в чем дело. Напрягшись, он двинулся к повелителю через толчею. Остальные легионеры один за другим прервали беседы на полуслове и последовали за офицером.
Неторопливо прокладывая дорогу в толпе, они ждали сигнала примарха, не сомневаясь, что он направит их верно. Такая муштровка хорошо послужила Третьему на бессчетных планетах.
Фениксиец надеялся, что и сегодня она не подведет Детей Императора.
— Что за вздор, — пробормотал лорд-командующий Фрейзер.
Приветственный раут был в полном разгаре. В список гостей попали только имперские делегаты и патриции, либо приглашенные наследным губернатором, либо просочившиеся сюда благодаря взяткам, мольбам или угрозам.
Игнорируя брюзжание Геродота, посланница наблюдала за действиями своих подчиненных. То и дело кто-нибудь из смешавшихся с толпой младших итераторов поглядывал на нее, и Пайк подавала ему знак или стояла неподвижно. Первое означало, что беседу с очередным визасцем нужно продолжить, второе — прервать. Приведение к Согласию нередко начиналось с выстраивания скромного фундамента влияния. Лучше всего работал подкуп, иногда скрытые — или вполне прямые — угрозы. Подавляющая военная мощь годилась как аргумент в ходе переговоров, но для продолжительных взаимоотношений требовалось нечто иное.
— Вздор, — повторил Фрейзер уже громче, за что удостоился неодобрительных взглядов соседей.
Голконда вздохнула.
— Поведайте мне, Геродот, о каком «вздоре» идет речь?
— Об этом, — махнул рукой офицер. — Мы должны нести им просвещение, а не праздновать.
— Мы занимаемся и тем и другим. Или вы предпочитаете более кровавые методы приведения к Согласию?
— Согласие означает покорность, — буркнул Фрейзер, сердито оглядывая зал.
На банкет этот похожий на ястреба привлекательный мужчина с надменными повадками и лицом потомственного европейского аристократа пришел в багряно-серебристом мундире своего полка. Держа тонкую ладонь на серебряном корзинчатом эфесе парадной сабли, он выстукивал пальцами какой-то военный ритм.
Младшие офицеры Геродота, рассредоточившись в толпе, как могли, поддерживали честь полка. Разговаривая с местными военными, они сдержанно старались объяснить, чем неизбежно закончится для Визаса серьезное вооруженное сопротивление местных командиров. Пайк глубоко сомневалась, что им удастся кого-нибудь запугать.
Архитские Палатины не раз проливали кровь за Империум. Призываемые в основном из военной аристократии Европы, они участвовали, помимо прочих кампаний, в Очищении Антарктиды. Право носить аквилу на серебряных кирасах бойцы получили за героизм, проявленный в ходе Зачистки Селенитов. На протяжении своей славной истории Палатины сражались вместе с несколькими легионами, но родственных душ нашли только в Третьем. Высокородные господа всегда предпочитали компанию себе подобных.
Голконде захотелось узнать, как Фрейзер с товарищами отнеслись к плану Фулгрима включить в состав легиона кемосцев из простонародья. Пожалуй, офицеры закрыли на это глаза, разве
