Адепт помолчал.
Мы стали бы для вас подходящими союзниками, господин Фулгрим. Уж точно более достойными, чем Пандион.
— Я не нуждаюсь в союзниках. — Фениксиец постучал указательным пальцем по затыльнику меча. — И мне известны догмы, которым вы следуете, — пожалуй, даже лучше, чем вам самим. Мне требуется обустроенное общество, здесь и сейчас, а не какая-то недостижимая утопия.
— И как же вы построите его, если защищаете человека, виновного в неустроенности нашего мира? — Сабазит развел руками. — Вы объявите на нас облаву? Мы уже были добычей. Провозгласите нас вне закона? Мы и без того изгои.
— Я распущу правительство. Проведу зачистку континентальной армии и аристократии. Искореню любого, кто попытается встать на пути моих реформ. То же самое ждет ваше братство или его последователей, если они вздумают препятствовать мне. — Примарх оглядел визасцев. — Чтобы добиться результата, я сделаю все необходимое, даже если мне придется лично подавлять каждый бунт.
На несколько секунд воцарилась тишина. Затем один из адептов сказал:
— Мы будем поступать так же, господин Фулгрим. Но нам не обязательно враждовать.
Услышав приближающийся вой турбин, Фениксиец поднял голову. «Огненная птица» приближалась к назначенной зоне высадки на некотором удалении от горы.
— У вас есть выбор, но решайте без промедления.
Он одновременно бросал вызов и предупреждал сабазитов. Еще до того, как прийти сюда, примарх знал, что не найдет с ними общего языка. При этом адепты были для него неизвестным, раздражающе неопределенным фактором, и Фулгрим хотел разобраться в них. Теперь Фениксиец понял, что столкнулся с идеалистами и народными вождями. Оставленные без присмотра, они могут стать даже большей угрозой, чем Буцефол и ему подобные.
— А если мы сделаем неверный выбор?
— Не советую, — улыбнулся примарх. — Склоните головы. Смиритесь с судьбой, утешая себя тем, что мне не безразличны ваши стремления. В ином случае ваше братство исчезнет уже по-настоящему.
13: Идеальная жизнь
Канцлер Коринф сделал выпад. Его движения были плавными, за мыслью тут же следовало действие. Клинок Беллероса равномерно ударял по медленно вращающемуся манекену, и на тренировочной кукле возникали все новые борозды. Пересекаясь, эти бескровные раны образовывали замысловатый узор. Отступив, визасец взмахнул оружием так, словно парировал контратаку.
Учебный зал предназначался для губернаторской гвардии, однако примарх знал из достоверных источников, что солдаты редко заглядывают сюда. Очевидно, канцлера такое положение дел устраивало.
Фулгрим подошел к нему, держа руки за спиной.
— Отменная техника.
Коринф вздрогнул и резко развернулся. Выбросив вверх ладонь, Фениксиец без труда отбил клинок Беллероса. Отскочив назад, тот выругался.
— Простите, — с ухмылкой сказал примарх, — порой я забываю, что неулучшенные люди не так внимательны, как мои воины.
Канцлер уставился на него, по-прежнему держа оружие в полупозиции. Наконец он медленно опустил клинок.
— Извинения не требуются, мой господин.
— Фулгрим. Помните, Беллерос? Мы условились.
— Я счел, что в нынешней ситуации нам лучше вернуться к формальному общению.
— Уверяю вас, Беллерос, все это к лучшему.
— Слова тирана.
Фениксиец шлепнул манекен наотмашь; тот завертелся, скрипя.
— Я не тиран. Если бы я был деспотом, вы бы дважды подумали перед тем, как заявлять нечто подобное. — Он помолчал. — Ну или большинство людей на вашем месте.
Примарх обошел куклу по кругу, подмечая свежие царапины.
— Вы амбидекстр?
— Что?
Подняв ладонь, Фулгрим пошевелил пальцами.
— Одинаково хорошо владеете обеими руками? С правой и левой сторон поровну следов.
Коринф медленно кивнул.
— Да. Это у меня не с рождения, я долго тренировался.
— Восхитительно. — Фениксиец облокотился на манекен. — Не желаете ли спарринг?
У канцлера округлились глаза, и примарх рассмеялся.
— Клянусь, вам ничего не грозит. Я весьма бережно отношусь к противникам. — Он сделал паузу. — По крайней мере, в учебных схватках.
Беллерос покачал головой:
— Думаю, я отвергну ваше любезное предложение. На сегодня с меня достаточно фехтования.
— Визасец говорил резко, без прежней теплоты. Пожалуй, вполне объяснимая перемена, если учесть, что правительство, которому Коринф столь верно служил, только что распустили по приказу Фулгрима. Столица — и, следовательно, вся планета — фактически находилась на военном положении. Главные силы континентальной армии возвращались в Нову-Василос, а патриции буйствовали, видя, как их хитроумные планы рушатся на глазах.
Фениксиец остановил уходящего канцлера:
— Вы ведь понимаете, зачем мне это?
— Понимаю, — ответил Беллерос, глядя в сторону. — Но вы неправы. Вы провоцируете войну ради собственных целей. Одни только людские потери будут колоссальными.
— Цель оправдывает средства.
Коринф усмехнулся.
— Уверен, то же самое говорил предок Пандиона, когда превращал юг в Стеклянистую пустошь. Или когда покорял западные провинции. — Визасец покачал головой. — Вы приносите нам те же беды. Я думал… то есть надеялся, что вы измените положение к лучшему. Но вы, похоже, решили надеть на Визас самое тяжелое ярмо. — Он посмотрел на Фулгрима. — Однажды я спросил, как вы к нам относитесь. Теперь мне понятен ответ.
— Беллерос, я помогу Визасу, но лечение не бывает безболезненным. — Примарх опустил взгляд на канцлера. — Нельзя допустить, чтобы мир рухнул в безвластие, каким бы благотворным оно ни казалось. Что-то достойное можно возвести только на прочном фундаменте.
— Пандион — одна из ваших опор?
— Других у меня нет. Он — узнаваемый номинальный лидер, известная величина. Пандион выказал готовность к сотрудничеству и умение приспосабливаться к меняющимся условиям. Эти качества обязательны для планетарного губернатора.
— Такими же качествами обладает любой демократически избранный совет, — с жаром ответил Коринф. — Правительство, уполномоченное людьми…
— Какими людьми? — расхохотался Фениксиец. — Землепашцами-арендаторами из аграрного пояса? Рабочими, которых загоняют до смерти на обогатительных фабриках? — Он мотнул головой. — Нет, я понимаю, о ком идет речь, даже если вы сами не догадываетесь. Власть возьмут личности вроде патриция Буцефола. Сборище гадюк, терзаемое внутренними спорами и интригами. Или, хуже того, военная хунта.
— Вы несправедливы к нам! — почти выкрикнул Беллерос. — Если бы мы… если бы люди только получили шанс…
