Про ночные огни, про сухую стерню,Про мучительно выгнутый стан, –Про изломы судьбы и другую хуйнюНапиши, и объявят: титан!Ну а если про то, как лобзал пизду,И про еблю на шатком столе,То объявят: за это – гореть в аду,В самом серном кипящем котле,То укажут на пошлость и скудость строфы,Смехотворность, а в целом – бред.Потому что скопцы, безусловно, правы,А пошляк, безусловно, нет.Как же спорить? Ну разве могу возражать?Если их – пятьдесят к одному?Просто нужно до смерти, наверное, ждать.А умру – и тогда пойму.А умру и свалюсь в этот, блядь, купорос,В пламя, в тернии… Вмёрзну в лёд.А быть может, простите дурацкий вопрос,А быть может – наоборот?Вдруг, представьте, представьте всего на миг,Вознесусь к Гефсиманским вратам.А какой-то весёлый и пьяный старикТочно друга уж ждёт меня там.Это будет Вергилий, скорее всего.Или, может быть, Пастернак.Крикнет: эй, где ты шлялся? Заждались его.Или просто: здорово, чувак!Подоткнёт кулачишком сухим под дых,А потом поведёт к столам,Где поэты пируют и музы при них.И представьте, все пьяные. В хлам.И представьте! Ебутся то там то тут,Не считая за срам и за стыд.И девчонки, которых поэты ебут,Без стеснения стонут навзрыд.Мне амброзии щедро плеснут в стакан,(Точно кровь, точно кровь на просвет), –Пей-гуляй, Борода, заслужил, старикан.Ты ведь был охуенный поэт…А когда за полночь успокоятся,Встану молча и тихо уйду.Не затем, что напала бессонница.Просто знаю: мне место – в аду.4 июля 2006 г.
Мы стоим перед сраженьемИ у нас кинжал в руках.Скоро враг придёт в движенье…Но ни слова о врагах!Но ни слова об ублюдках,Пидарасах всех мастей…Мы стоим, и в брюхе жутко,Дрожь вибрирует костей.Волоса торчком восстали,Пальцы гладят бок ножей,Нервно ёрзая по сталиВозле битвы рубежей.Храбрость сердце наполняет,Ярость двигает желвак…Солнце бешено сияет,Трепещи, проклятый враг!Бойся, бейся, мри от страха:Гибель близко. Мы сильны.Скоро, сцуко, станешь прахомВ аццком пекле Сотоны.
