— Почему ты не сказала? — Краст быстро оглянулся. Его лицо исказилось, и стало стыдно за то, что я полезла на скалы, да еще и подставила бок под когти йотуна…
— Прости, — снова повторила я. — Я уже встаю, все в порядке, мне совсем не больно! Вот. Я уже встаю!
Это было последнее, что запомнил мой отключившийся разум. А дальше — чернота…
Глава 21
В себя я пришла от настойчивого желания чихнуть. В нос лез запах скошенной травы и чего-то сладкого. Открыла глаза и растерянно осмотрела низкий потолок, каменную стену без окон, низкую кровать и меховую шкуру, на которой лежала. Потянулась рукой и смутилась — сверху одежды на мне не было, внизу остались вязаные колготки, под ними — шортики, которые на фьордах носят вместо нижнего белья. Поверх накинуты тонкое покрывало и мой плащ — в комнате с низким потолком не жарко. Под грудью белеют тряпки, туго забинтовавшие ребра.
Повернула голову и наткнулась на внимательные глаза Краста. Ильх отложил ложку, которой помешивал что-то в закопченном котелке, подошел, сел на край кровати.
— Где мы? — язык показался распухшим и слишком большим для моего рта.
Не отвечая, Краст приподнял меня и протянул глиняную плошку, наполненную ароматным варевом.
— Пей.
Я подозрительно покосилась на темную жидкость, и Краст хмыкнул.
— Да, этот настой ужасен. Но нет лучшего средства для заживления, чем бодрянка со Злой горы. Так что пей, лирин.
Я послушно склонилась и сделала глоток, ожидая худшего. Но все оказалось не так плохо, напиток напоминал теплый кофе, а пах даже приятно. Сделала несколько глотков и дышать стало легче.
— Вкусно, — отрапортовала я, а Краст изумленно поднял брови. И потрогал мой лоб.
— Верно, яд еще действует, — пробормотал он. — От горечи бодрянки сваливаются и сильные воины!
— Вы просто не умеете ее готовить, — хмыкнула я. — Сколько прошло времени?
— Ночь заканчивается, скоро утро.
— Сколько? — изумилась я. — Но почему я так долго…
— В когтях йотуна яд, лирин. Как и в клыках. Жертва, получившая лишь царапину, сдается без сопротивления, потому что не помнит себя. Звери не убивают сразу, тащат в свои пещеры. Странно, что ты их увидела. Те, кто попал под власть голубых огней, обычно в себя не приходят.
— Так это что-то вроде… гипноза? — догадалась я, вспомнив, как бежала за хвостом йотуна по скалам, совершенно не понимая, что делаю. Краст смотрел непонимающе, и я пояснила: — Внушение. Обман. Морок.
— Да. Ты поняла верно.
Отобрала у него плошку и с удовольствием допила оставшееся там варево. Краст смотрел на меня, как на помешанную, потом сунул в руки другую кружку — с водой.
— Тебе надо больше есть и пить. Так быстрее выйдет яд.
— Я должна попросить прощения. Мне жаль, что все так вышло. Спасибо, что пришел за мной.
Краст смотрел не моргая, в разноцветных глазах его дрожал огонек оплывшей свечи, тлеющей в глиняной чашке.
— Твоя смерть слишком дорого мне обойдется, Ника, — медленно произнес Краст, и я почему-то разозлилась.
Ну да, условия договора. Риар просто не желает платить совету выкуп, если со мной что-то случится! Потому и искать пошел. И вроде все правильно, но как-то… обидно!
— Но ты не виновата, нареченная, — неожиданно сказал он, и я повернулась удивленно. — Это я виноват. Нельзя винить гостью за то, что она не видит опасности в чужом доме. Я должен был тебе рассказать, предостеречь. Но не сделал этого, потому что слишком злился на отца за навязанную невесту. Только в этом нет твоей вины.
От удивления я даже на миг потеряла дар речи и схватила чашку, отпила. Поперхнулась, закашлялась. Краст осторожно похлопал меня по спине, и я смутилась.
— Ты меня раздел?
Он глянул насмешливо.
— Да. И на твоих костях по-прежнему почти нет мяса, лирин. Совсем немного. Пожалуй, это тоже упрек мне. Надо лучше кормить тебя.
— У меня такая конституция, — растерянно пробормотала я и уже хотела снова пояснить слово, как ильх хмыкнул.
— Против жирной мясной похлебки, каши и пирогов еще ни одна… конституция не устояла. — И улыбнулся снисходительно, увидев мое удивление. — Я понял, о чем ты, нареченная. Не так я и глуп.
— Я никогда не говорила, что ты глуп, — тихо произнесла я. — Напротив…
Он склонил голову, рассматривая меня. И я вдруг с какой-то пугающей ясностью осознала, что мы одни в каком-то доме без окон, тесном и темном, где пахнет травой… а на мне почти ничего нет. И ильх смотрит на меня так странно… и горячо.
— Ты… порвал мое нижнее платье? — сипло выдавила я, отводя глаза и разрывая странный обмен взглядами, который будил внутри запретное.
— Нужно было перевязать рану. — Голос ильха прозвучал спокойно, только хрипло.
И эти царапающие нотки всколыхнули внутри жар, обожгли низ живота так, что я инстинктивно сжала колени.
Легкое движение под покрывалом не укрылось от взгляда ильха, и Краст уставился туда, где были мои ноги и бедра. И так же резко отвернулся.
— Тебе надо поесть.
Он поднял с пола плоскую, плохо обработанную глиняную тарелку, на которой дымилось свежеобжаренное мясо. Конечно, никаких приборов не было, но, кажется, я начала к этому привыкать. Вот только голода совсем не чувствовала.
— Надо, — приказал Краст, беря кусок и поднося к моим губам. — Открывай рот, нареченная.
Я упрямо сжала зубы, косясь на еду, и Краст поднял брови.
— Руки я помыл, если ты переживаешь. Протер горькой бодрянкой и снегом, в Дьярвеншиле все так делают, чтобы не заболеть.
Я смутилась и приоткрыла губы. И тут же во рту оказался сочный кусок. Живот заурчал, отзываясь на пищу.
— Только не помню, я тер снегом до того, как разделал тушку, или после? — задумался ильх, и я поперхнулась.
Но тут заметила пляшущие искры смеха в разноцветных глазах и поняла, что риар надо мной просто шутит! А пока я размышляла над этим удивительным событием, Краст сунул мне в рот
