«Мальчики» встали перед развернувшимся флагом и заиграли – само собой, по радио – Гимн Советского Союза. Слов, к сожалению, у гимна в данный момент не было, а то бы они еще и спели. И ведь я предлагал написать слова! Уверял, что у меня получится даже лучше, чем то, что было в прошлом Антонова. Я ведь знаю не только рифму «свободный – народный», как автор всех трех одинаковых гимнов, но еще и «любовь – кровь» и даже «ж…а – Европа». Но Алексей Николаевич почему-то моим аргументам не внял.
Если бы трансляция предназначалась только советским людям, то, наверное, играла бы запись из студии. Но Луну сейчас слушали все, кто имел такую возможность, так что пусть буржуи на здоровье наслаждаются звуками нашего гимна, доносящегося радиоволнами с ночного светила.
В зале почему-то стояла мертвая тишина, хотя гимн уже кончился. Решив, что это как-то неправильно, я вполголоса заорал в микрофон:
– Ура, товарищи! Флаг СССР установлен.
– У-уррра-а-а!!! – завопила Вера, да так, что у меня ненадолго заложило уши. Судя по тому, как замотал головой стоящий рядом инженер из НИИАПа, не только у меня. Никакой микрофон для озвучивания такого небольшого зала моей жене не требовался.
По залу разнеслось многоголосое «ура», перешедшее в аплодисменты.
Подождав еще минут пять, я объявил:
– Все, торжественная часть закончена. Начинается работа, просьба соблюдать тишину.
Я за четыре набора объехал лежащую на боку станцию, в целях получить более точное представление о том, как она лежит, и заодно получил данные о состоянии своего «Мальчика». Станция лежала неплохо, то есть не совсем горизонтально, а с небольшим наклоном в сторону посадочных опор. При посадке она, похоже, полностью разбила примерно треть солнечных батарей и одну телекамеру из трех. Но это не страшно, ей и оставшихся батарей должно хватить, а камеры теперь не особо нужны, большие на «Мальчиках» лучше. Главное, передатчик цел, а в крайнем случае его можно запитать и от базы, которая пока полностью исправна. Более того, связь с землей возможна и вовсе без передатчика станции, только ее качество будет гораздо хуже.
«Мальчик-четыре» почти без ущерба для себя перенес полужесткую посадку – на левой солнечной батарее отказали четыре элемента из тридцати пяти. Ничего, жить можно, по солнечным элементам у луноходов тридцатипроцентный запас.
– Как будем ставить станцию на ноги? – спросила Вера.
– Наверное, как на тренировках. Сначала поднимаем со стороны грузовой платформы, чтобы она встала градусов под сорок пять к нормали, а потом тянем за посадочные опоры.
Если бы дело происходило на Земле, то хрен бы луноходики смогли ворочать такую станцию, она весила тонну с хвостиком. Но на Луне сила тяжести в шесть раз меньше, так что должно получиться – зря, что ли, тренировались. Естественно, макет посадочного модуля, с которым проходили тренировки, весил сто восемьдесят кило.
– Товарищи ученые, – предложил я, – настала пора немного поработать физически. Рассматривайте это как выезд на картошку.
– Всегда готовы, – усмехнулся Гарик, старший команды от КБ Лавочкина. – Чай, не в первый раз.
За несколько итераций все луноходы заняли исходные позиции, и мы с Верой начали. То есть взялись манипуляторами за скобы на борту модуля, а потом совместным рывком немного приподняли его. В образовавшуюся щель тут же втиснулся «Доцент», а чуть замешкавшись, с третьего набора – «Профессор».
Мы с Верой отъехали каждый в свою сторону и обозрели результат первого этапа спасательных работ. С моей стороны, пожалуй, «Профессора» можно было подвинуть вперед сантиметров на пятнадцать.
– С моей больше, – добавила Вера.
– Не рискуем. Ученые, вводите пакет.
Управление луноходами имело два уровня – наборы и пакеты. Что такое наборы, я уже рассказал. Ну, а пакет – это совокупность наборов с возможностью выбора, какой когда выполнять. Что-то вроде «выполнять набор номер один, в отрезок времени от стольки-то до стольки-то произвести измерения таких-то параметров. Если полученные данные укладываются в первый диапазон, выполнять набор номер два, если во второй – номер три, а если вообще ни во что не укладываются, то номер четыре».
Так вот, мы с Верой еще немного приподняли станцию, а научные луноходы, как только с их спин снялось давление, подвинулись каждый на пятнадцать сантиметров вперед. Положение станции стало немного ближе к вертикали.
– Все, теперь должно получиться. Пошли тянуть.
Наши «Мальчики» объехали станцию, взялись каждый за свою посадочную опору и потянули их вниз. И, выполняя пакет, прыснули в разные стороны, как только опоры прошли положение неустойчивого равновесия. Чтоб, значит, станция их не придавила, если она по инерции завалится на противоположную сторону. Но обошлось, станция, покачавшись, замерла в вертикальном положении.
– Все, – резюмировал я. – Научные луноходы приступают к исследованиям, «Мальчики» раскрывают солнечные батареи и подзаряжаются, люди пьют чай или кофе.
– Может, некоторые перед кофе целуются? – шепотом спросила Вера.
– Нет, целоваться будем после выполнения третьего этапа и в своей комнате отдыха.
– Тогда мне еще пирожные. Такие, из яиц, беленькие и с хвостиками.
– Нам еще блюдечко безе, пожалуйста, – попросил я принесшую кофе девушку.
Глава 6
Диктор Левитан сообщил о великой победе советской космонавтики в пять часов вечера шестого ноября, когда луноходы колбасились на ночном светиле уже больше земных суток. До утра седьмого дотянуть не получилось, не дали западные телерадиокомпании.
Целый отдел в комитете мониторил эфир на предмет того, когда же наши идеологические противники решатся во всеуслышание объявить о творящемся на Луне шоу. Надо думать, кому положено в НАСА и тому подобных конторах, получили первые сведения вечером пятого, и задержка почти на сутки говорила о том, что значение события там осознали сразу. То есть решение – что и когда объявить по радио и телевидению – явно согласовывалось на достаточно высоком уровне. Жалко, конечно, что буржуины не дотянули до утра седьмого, но тут уж ничего не поделаешь. Хотя было бы здорово подогнать сообщение к параду или демонстрации, но нельзя же допустить, чтобы советский народ узнал о своем величайшем свершении от вражеских голосов.
В общем, как только где-то на западе первый диктор произнес первые слова про Луну, на Шаболовку пошла отмашка, и пребывающий в полной готовности Левитан начал своим фирменным голосом:
– Внимание! Внимание! Работают все радиостанции Советского Союза…
Зато рано утром седьмого к нам в Центр управления приехал сам Шелепин в компании самого Семичастного. И главное, еще и самого Ефремова. Причем они не сразу поперлись к нам с Верой и лавочкинским ребятам, а сначала через девушку, разносящую кофе, бутерброды с икрой и пирожные, поинтересовались, когда у нас будет перерыв минут на двадцать-тридцать.
– Через полчаса, – буркнул
