Я улыбнулась. Глаза рыжего и блондина (ну не могла я пока произносить их имена) горели, а вот ректор явно смеялся. Разгадал мой замысел.
– Не волнуйся, мы не хотим тебя никуда отправлять, просто пока не понимаем, как официально устроить в Академии и скрыть твою сущность.
Понятно же, что если бы в каком-то семействе росла такая одаренная девочка, то это не прошло бы незамеченным. А тут взялась неизвестно откуда, и… короче понятно. Выпить, убить.
– Понимаешь, занятия здесь платные. Ты в лучшей Магической Академии страны. Маги, не способные заплатить, тоже могут учиться, но в бесплатных Академиях, здесь же мы собрали лучших…
– И самых богатых.
– Ну да. Равенства в нашей стране нет. Это императорские миры, есть благородные сословия, есть торговый и военный люд – у них, кстати, тоже достаточно денег, чтобы обучать своих способных детей в нашей Академии. Сильные маги из простых семей не могут попасть сюда на обучение, но если они хорошо зарекомендуют себя в других Академиях, то отправляются на практику после последнего курса вместе с нашими выпускниками. Здесь уже более важную роль играют уровень их силы и усердие. Человек из народа будучи сильным магом, способен многого добиться, вплоть до брака с благородным отпрыском или дворянского титула за заслуги. Так что в этом мы равны, и никто простых магов не презирает.
– Но учиться здесь они не могут.
– Нет.
– А я не могу быть девушкой из благородной семьи…
– Ну да… Каждый студент находится под защитой Академии, лучше только быть под защитой Императора, но, чтобы стать студентом, у тебя должно быть основание. Я могу заплатить за тебя – в смысле выдать мешок с деньгами, который ты официально принесешь в приемную комиссию. Можно даже напечатать документы. Как-то скрыть волосы – твой дар сильно выделяется, это слишком опасно. Но я не понимаю, кем тебя объявить! Списки всех знатных семей с детьми-магами уже давно в Академии…
– А когда начинается прием?
– Заканчивается. Сегодня.
Я сама сидела в замешательстве. Времени на то, чтобы внимательно изучить законы этого мира и найти лазейку, не было.
– Ну неужели нет никакого варианта принять в Академию студентку, которая должна скрывать свой род и волосы и может учиться на равных со всеми основаниях?
Все трое застыли
– Галади-тель. Ну конечно!
– Галади-тель?
Мои парни – вот я уже считаю их своими, что взять с девочки, – возбужденно загалдели:
– Ну конечно! Это выход! Идеальный вариант, но сложный для тебя…
– И в чем сложность?
– Понимаешь, есть одна лазейка. Но тебе будет несладко.
– Вряд ли это хуже, чем выползти сейчас за стены Академии.
– В какой-то мере также плохо, – ректор был задумчив – Мы, конечно, не допустим больших проблем, но ежедневно тебе придется справляться самой.
– Да в чем же дело?!
– В нашем мире, как и в любом другом, есть, скажем так, отступники. Маги, посягнувшие на целостность мира или Империи или на жизнь правящей династии. В общем, самые страшные преступления. Этих людей уничтожают. Полностью. И их род тоже. Неважно, какого они сословия. Такие карательные меры не афишируются, только знакомые и друзья, если они невиновны, замечают исчезновение целого клана. Но в процессе мы не трогаем детей до пяти лет. Эти дети… если, конечно, они не совершили никаких действий… в общем, у них временно блокируют магическую силу и селят в приют. Но когда они вырастают и если не замечены в преступных наклонностях, милостью Императора их отправляют в Магическую Академию согласно сословию. Платит в таком случае Империя. В твоем случае – я. И постепенно дают возможность магии восстановиться.
Я задумалась. Но не о своем поступлении. Вырезать всю семью? Звучит отвратительно. Я не была знатоком психологии преступников, но понимала, что зачастую это черная овца в белом стаде. Что за мир, в который я попала?! Я возмутилась:
– Как можно так поступать с целой семьей?!
– Не возмущайся, Анна. Такое случается очень редко – и чем более жестоко наказание, тем меньше желающих совершать такие преступления. Пойми, что отступники пытаются уничтожить гораздо больше – тысячи людей, или целое государство, или даже мир. Приходится идти на эти жертвы, чтобы их не было больше…
Но я уже завелась:
– А почему только до пяти лет? Почему не до двух? Почему бы не оставлять только младенцев? Неужели десятилетний ребенок может быть заговорщиком?
Лицо Рональда застыло. Он секунду сидел молча, потом резко поднялся и встал возле окна, спиной к нам. Его голос звучал глухо:
– Двадцать пять лет назад… У меня была невеста. Прекрасная магиня Огня, чистая и яркая. Она так же принадлежала к знатному роду. И дело шло к свадьбе, когда в столице начались непонятные волнения и убийства – тогда было целое расследование, но дознаватели и Тень не могли понять, в чем же дело и кто виновен. Я не был ректором, а участвовал в расследовании и все силы бросил на поимку таинственных убийц. Моя невеста училась в Академии. И была осторожна.
Кажется, я догадывалась, что за этим последует.
– Она шла с подругами за покупками. Днем, в столице, под защитой телохранителей. В кафе к ним, смеясь, подбежал очаровательный малыш, с цветами и пирожными, хорошенький, и видно, что из благородного семейства. Он смеялся и обнимался с девушками, щебетал что-то про маму, которая отлучилась в соседнюю лавку, а потом… достал магический нож, уничтожающий даже не тело, а уводящий душу за Пределы, вонзил ей в сердце. В этот же час вся моя семья: родители, и брат, и тетя с дядей, и их дети были убиты безвозвратно. Наш род хотели уничтожить полностью. Мне удалось выжить по счастливой случайности, хотя сложно назвать ее счастливой… У меня был артефакт связи с моей невестой: в то же мгновение, когда она погибла, я это почувствовал и создал портал. Мой убийца промахнулся, но для остальных членов моей семьи было слишком поздно…
Его голос пресекся. Продолжил уже Ариэль:
– Род Сардов, отступников, также был полностью уничтожен. Но мы так и не нашли его главу. Раньше никто не трогал детей. Но после этого случая… Несколько лет маги изучали статистику, экспериментировали и присматривались к детям в самых разных семьях. И установили, что только до пяти лет дети – чистый сосуд. Но потом… потом они способны на многое, как и взрослые.
Я смотрела на Рональда. Его напряженная спина на фоне светлого окна вызывала самые смешанные чувства. Я хотела узнать, почему
