Мы выпили по первой, несколько минут посидели молча, и вдруг Сара произнесла, сразу перейдя на «ты»: «Коля, а ты любишь поэзию? Хочешь, я тебе почитаю? Как ты относишься к Марине Цветаевой?» «Конечно, хочу, а Мариночку Цветаеву люблю еще со средней школы!» - воскликнул я, конечно, солгав при этом, так как, кроме спорта – тяжелой атлетики, в школе меня не интересовало вообще ничего; тем более - поэзия.
«Легкомыслие! - Милый грех,
Милый спутник и враг мой милый!
Ты в глаза мне вбрызнул смех,
Ты мазурку мне вбрызнул в жилы.
Научив не хранить кольца,-
С кем бы Жизнь меня ни венчала!
Начинать наугад с конца,
И кончать еще до начала.
Быть как стебель и быть как сталь
В жизни, где мы так мало можем…
- Шоколадом лечить печаль,
И смеяться в лицо прохожим!
Дружить со мной нельзя, любить меня – не можно!
Прекрасные глаза, глядите осторожно!
Баркасу должно плыть, а мельнице – вертеться.
Тебе ль остановить кружащееся сердце?
Порукою тетрадь – не выйдешь господином!
Пристало ли вздыхать над действом комедийным?
Любовный крест тяжел – и мы его не тронем.
Вчерашний день прошел – и мы его схороним!»
На этих последних строках Сара горько заплакала, и даже мое грубое сердце законченного циника – тяжелоатлета, наконец, не выдержало и дрогнуло. «Ну, что же ты так убиваешься, дорогая? А давай отомстим этому козлу, чтобы он знал, как не ценить такую роскошную женщину, которая ему явно не по зубам и которой он явно не достоин?» «Давай, Коленька!» - прошептала Сара, и мои шаловливые ручки скользнули вниз к трусикам. Я закрыл дверь купе на защелку, быстро стянул с себя брюки, причем вместе с трусами, и незатейливо так предложил Саре поласкать губами мое орудие Любви. Чтобы вы представляли себе эту сюрреалистическую картину – огромный детина ростом 1 метр 90 см, весом примерно в 120 кг и миниатюрная женщина ростиком 1 метр 68 см и весом примерно в 52 кг! Картинка, на самом деле, впечатляющая! Картина маслом, одним словом! Ну и прибор у меня, господа, тоже - дай Бог каждому! Сара принялась осторожно ласкать мой член, облизывая его со всех сторон как мороженое – эскимо. Затем она очень бережно взяла в руки мою мошонку, очень нежно так и трогательно поцеловала каждое яичко и вдруг, аки хищная, страшно голодная рыба, заглотнула весь мой окаменевший ствол, причем на всю его, прямо скажем, нехилую длину. Я чуть с ума не сошел от восторга и едва не заревел на все купе, как медведь во время весеннего гона. Но, с интересом наблюдая всю эту занимательную картинку сверху, одновременно никак не мог взять в толк – где же он смог там у нее поместиться?
Я опустился на колени и погрузил язык на всю длину в ее пещерку сладострастия. Нежные розовые губки Сары обрамляла густая темная шевелюрка, которая от лобка шелковистыми струйками разбегалась по всему телу книзу, теряясь где-то в восхитительно пахнущей промежности. Мне всегда очень нравится, когда у женщин такая роскошная шевелюра внизу: мне сразу же представляется в таких случаях, что я – самый счастливый в мире палеоорнитолог, который проникает в гнездо какой-то диковинной, доселе неизвестной ископаемой птицы!
Наконец, мы, как змейки, слились с Сарой в единый жаркий клубок, хотя при моей комплекции это было сделать на узкой полке достаточно сложно. Мы кончили почти одновременно, из чего я сделал вывод, что первая месть мужу прошла успешно и начало для дальнейшего мщения положено просто отличное!
В Чите к нам подсадили какую-то противную бабку, которая основательно спутала нам планы на дальнейшее мщение. Мы сидели в купе, пили коньяк и с безразличием слушали старушечий бред о тяжелой жизни в городах и селах России. В конце концов, я не выдержал и шепнул Саре на ушко: «Пойдем в туалет – мстить мужу!» Сара ласково улыбнулась мне в ответ, и мы с нетерпением отправились осваивать отхожее место, приспосабливая его к нашим любовным утехам - очень похожих на те, которые бывают у супругов в «медовый месяц».
В туалете все оказалось непросто, совсем непросто! Вначале я, было, усадил Сару на умывальник и попытался войти в нее спереди, однако холодный медный кран неприятно и больно впивался в ягодицы женщины, что напрочь убивало у нас всяческое либидо. Затем я попытался войти в нее, что называется, «в стояка», но оказалось, что при наших столь различающихся габаритах это сделать практически невозможно. Пришлось вернуться к старой, проверенной позе «раком», однако в это самое время началась такая жуткая болтанка поезда, что мой член то и дело вылетал из влагалища, заставляя меня вновь и вновь вставлять его обратно и начинать все сначала. Кое-как, с грехом пополам, мне удалось кончить.
В Новосибирске, наконец-то, противная старушка покинула наше переполненное феромонами купе, и мы с Сарой принялись «мстить мужу» с новой силой. Я уже совершенно потерял счет «подходов» к моей любимой женщине, а сил при этом у меня нисколько не убавилось. Мы вставали рано утром после бессонной ночи любви, и я с игривостью вконец-таки расшалившегося кота спрашивал Сару: «Ну что, будем сегодня мстить мужу?» «А то, милый!» - весело отвечала Сара. «А с чего начнем, дорогая?» «Да с того, чем вчера закончили!» И мы вновь начинали свою бесконечную игру счастливых любовников, которые никогда не надоедают друг другу, потому что, кроме страсти, в этом мире их не объединяет и не обременяет ровным счетом ничего: ни семья, ни быт, ни бытовые проблемы.
Вскоре на горизонте нарисовался и мой славный научный град Екатеринбург – конечная станция назначения для меня. Сара же ехала аж до Москвы – ей предстояло ехать еще больше суток. Мы нежно попрощались, я вышел на перрон и бросил грустный взгляд на наш вагон Любви, в котором Время, казалось, навсегда остановилось. В коридоре вагона, в приглушенном свете лампы стояла самая настоящая библейская Суламифь, которая в эту самую минуту навсегда прощалась со своим возлюбленным - Царем Соломоном!
Эта долгая дорога на Восток
Здравствуйте! Меня зовут Владимиром. Я хочу поведать вам одну историю, которая «прилетела» к нам из «лихих» 90-х годов. В то время я работал торговым агентом в алтайской агро – холдинговой компании
