- Дистанционное зажигание, так это называется? Вот кто-то придумал же. Машина стоит на стоянке. Человек собирается на работу. На улице минус 20 градусов, я про зиму, он подходит к окну, направляет пульт на машину, нажимает кнопку и зажигание срабатывает. Машина прогревается. Он выходит, садится в тёплую машину и едет. Не нужно сидеть в холодном авто и ждать пока оно прогреется. Удобно.
- Особенно в нашем случае, если нам по-быстрому нужно будет «слинять».
- «Слинять»! Что за слово? Что за речь?
- Теперь ты займёшься грамматикой моей речи? Не забыла, как сама разговариваешь со мной по телефону, когда находишься под кайфом? Совсем другая Глория.
- Теперь всё будет иначе. По-другому.
- Время покажет, Глория. Мы не раз старались…
- Обещаю, - прервала воспоминания мужа Глория о жизни и о том кошмаре, в котором они жили с Андреем последние годы, и всё по её вине. Поэтому она не хотела слышать те слова, слова, которые ранят её. Она понимала: как трудно Андрею с ней, с её «фокусами», загулами. И, конечно, ценила Андрея за то, что он не бросает её. И её любовь к нему становилась сильнее.
- Верю. Хочу верить! Хочу перемен, Глория. Моя работа становится всё серьезнее и опасней. Нужно быть собранными, осторожными, осмотрительными. Это касается нас двоих, любовь моя. А придёт время, может меня и переведут в большой город на службу в Москву или Питер, о чём ты так мечтаешь – жить в большом городе.
- Понимаю. Вот, смотри, мы подъехали к джубгинскому кольцу; мы повернём направо в Горячий Ключ, а бухта Инал находится вон там, - она показала пальцем в сторону, где находится бухта. - Вчера в Интернете я всё о ней прочитала. Там много новых построек, но пансионат «Дубрава» стоит на прежнем месте. Нам нужно заехать в пансионат и найти то место…
- Какое место?
- Где развеян прах твоих предков. Разбросать по склону цветы. Я тебе уже говорила. Твоя работа…
- А сколько их? Повтори, чтобы я за рулём не уснул. Я плохо спал.
- Камилла, с которой всё началось, но она не является твоей родственницей, у них с твоим дедом была настоящая любовь; прах твоего деда и прах твоей бабушки Лары, которая родила твою мать в сорок восемь лет. Представляешь? В сорок восемь лет! Это – подвиг.
- Разве женщины рожают в таком возрасте?
- Если любят – рожают. Трое. Прах трёх людей, связанных любовью, как красиво сказала твоя бабушка: «Троица, троица большой любви». Это нужно в книге особенно выделить. Выписать каждое чувство, слово, словосочетание. Я же тебе вчера рассказывала, хороший мой. Собственно говоря, мне тоже будет полезно повторить, лишний раз, мой сюжет. Так, в моей голове, будет формироваться книга.
- Я уже засыпал. Значит, ты, в самом деле, решила написать книгу, и это, как я полагаю и вижу – серьёзно. И всё о моих родственниках?
- Ты всё узнаешь о своих родственниках благодаря твоему деду, написавшему два романа. По сути – автобиографическую повесть. Вот найти бы повесть и архив… Это бы помогло мне в работе. Кстати, я написала письмо твоей маме. Оно у меня в сумке. Тебе осталось только написать адрес и отправить его с Главпочтамта. В Горячем Ключе и отправишь.
- Я не помню, Глория. Нужно поискать адрес, в нашем доме, в Саратовской. Сколько уже мы с матерью не переписываемся?..
- Заедем и найдём. Мы останемся ночевать в Саратовской, да?
- Наверное. Всё будет известно после моей встречи.
- Проехали посёлок Мирный. Сюда меня направляли работать учительницей старших классов, после университета. Андре, дай слово, когда будем возвращаться в Сочи, заедем в пансионат…
- Договорились, - ответил Андрей, которого очень обрадовало то, что Глория, не умолкая, говорит о книге. И ему очень хотелось, чтобы его любовь, как говорят наркоманы – завязала с этим «делом». Сколько проблем бы это сняло. И он решил помогать ей. Он, возможно, не всё понимал. Что значит этот план, сбор информации, стиль, форма, архив, повесть, нужный материал для исследований, посещение библиотек и много другое, о чём говорила Глория, но понял главное: Глория «загорелась». И этот огонь в её сердце надо поддерживать, чтобы он не потух. Он даже стал ей задавать вопросы, по три-четыре раза, притворяясь, что забыл ответы на них.
- Андре, где ты? Кому я рассказываю. Вернись в машину. Ты за рулём. Врежемся в кого-нибудь, и твои секретные материалы станут рассекреченными.
- Я слушаю, слушаю, любовь моя. С невыразимой радостью, поверь.
- Этим самым я отвечу на все вопросы, которые задают себе читатели, читая книгу, о том, что же произошло дальше, им не нужно будет гадать. Для этого мы должны будем съездить в бухту и посмотреть на этот «лучший в мире закат», - продолжала Глория. – Уверена, что их прах находится не только на скале среди цветов, но и в том, что какую-то его часть унесло ветром в Чёрное море. Значит, их приняло море. Сколько людей поглотило море, Андре, во все века. Сколько людских судеб и тайн забрало оно в свои глубины. Торговцы, воины, моряки, рыбаки, исследователи, простые люди, столько их там. А может, море и нас поглотит, мой Андре? Я люблю море. И, если бы моря умели писать, какие бы интересные истории, трагедии, романы они поведали нам.
- О чём ты? Что ты говоришь? Может, ты и завещание составишь, как мои предки? И твой прах развеют по склону. Присоединишься к ним. Ты ведь тоже, как моя жена приходишься им родственницей. А? Кремируем… Хм! Значит, если бы моря умели писать… Представляешь? Средиземное море написало роман, куда значительнее Балтийского!
- Нет, Андре. Я – верующая. А православным верующим… - Глория улыбнулась, вздохнула и стала смотреть в окно. – А о морях – не плохо. Растёшь не по дням, а по часам.
Они минут десять ехали молча.
Андрей спросил Глорию:
- Что ты приуныла, моя бессонница? Так хорошо и вдохновенно рассказывала о моих предках, о своей будущей книге, что случилось?
- Знаешь, Андре, я почувствовала связь. Связь с прошлым. Связь, которая не прекращается ни на минуту. Вспомнила о своих родственниках, о которых я толком ничего не знаю. А вот эти книги… Такое ощущение, что я их знаю. Что сейчас мы заедем к Камилле, посмотрим, над какой картиной
