- Что случилось? - спросил Аркадий.
- Ударил заточкой в плечо, - ответил напарник.
- Где они? - крикнул Аркадий.
Никто не ответил. Аркадий повторил вопрос и ударил под дых Раджи. Тот согнулся и закашлялся.
- Говори, урод!
- В море!
- Вы сбросили их в море? Твари! Сколько минут прошло? (Пауза.) Отвечай, кому говорю?
- Минут двадцать…
- Двадцать?!
- Первый вызывает третьего.
- Слушаю, товарищ капитан.
- Тут мужчина говорит, что видел, как в море упал человек.
- Это так, товарищ капитан. Только не один, а двое. Их выбросили в море. Преступники задержаны. У нас один раненый.
- Понял, Арслан. Останавливаю ход. И капитан отдал команду в машинное отделение: «Машина, стоп!»
* * *
А В ЭТО ВРЕМЯ НА МОРЕ, СРЕДИ ВОЛН, под Луной, которая являлась единственным свидетелем и зрителем, разыгрывалась трагедия. И главным режиссёром-постановщиком её была судьба. Судьба – одна на двоих. Она разыгрывалась по всем правилам своего жанра, одного из ведущих жанров высокого искусства, истоки которого уходят в античность. Античные драматурги видели в трагедии «прообраз мира» с его нескончаемой борьбой страстей…
Погода начала портиться. Поднялись волны. Небо было чистым, но на горизонте стали появляться тучи - предвестники грозы. Ветер, ещё не окрепший, тихо гнал их. Погода испортилась нежданно-негаданно, как это бывает на Чёрном море.
Луна освещала поверхность моря. Пока освещала. Ночь была светлой. Андрей плыл и кричал: «Глория, Глория, любовь моя! Ответь мне! Где ты?»
Он то плыл, то останавливался, чтобы осмотреться. Паром хоть и замедлил ход, но ещё не бросил якорь. Он услышал недалеко от себя голос и сразу поплыл в ту сторону, от-куда он доносился, - в сторону, где находилась Глория. Наконец он увидел её. Подплыл к ней. Она держалась на воде из последних сил. На её левом виске были следы крови. Она ударилась о перила, когда этот бугай схватил её и сбросил в море. Она глубоко дышала. Солёная вода, попадая на рану, причиняла ей боль. Андрей держал Глорию одной рукой за шею, а другой махал вслед уходящему парому.
- Глория, любовь моя! Держись! Я с тобой. Всё будет хорошо. Я сейчас развернусь, и ты положишь свои ладони мне на плечи и двигай ногами, работай, не сдавайся.
- Андре, это ты? Ты нашёл меня! Мы снова вместе!..
- Не говори, любовь моя, береги силы.
- Я ударилась головой. Они всё же нашли нас. Я… Я виновата, Андре. Ты говорил мне…
- Никто не виноват.
Андрей почувствовал боль в правом боку. Он понял, что его ударили чем-то острым. Солёная морская вода заставила почувствовать его, что он ранен.
- Всё-таки он…
- Андре, я не могу… у меня уже нет сил. И ноги не работают. Их свело судорогой.
- Держись, держись! Возможно, нас заметят.
- Нет.
Андрей почувствовал, как руки Глории ослабли.
- Держись за меня сильней. Вцепись в меня!
- Руки замёрзли, мой Андре. Мои руки и ноги…
- Глория, Глория!
Он обернулся и не увидел её. Она пошла ко дну. Он набрал воздуха и нырнул за ней. Донырнув до Глории, он за волосы вытащил её на воздух. На поверхность. Она сделала несколько глубоких вдохов и задышала.
- Глория, не пугай меня. Держись за мои плечи.
- Андре, я всю жизнь любила только тебя. Без тебя я бы не прожила семь счастливых лет… А сейчас оставь меня и держись, сколько продержишься. Обоим нам не выжить. Так уж получается, любимый мой. И прости, что я не могла родить тебе…
Волна накрыла их, но не унесла Глорию, не разъединила их в этот раз, словно давала им время ещё поговорить, сказать друг другу слова, которых они не говорили раньше.
- Любовь моя, держись крепче и не говори мне ничего. Мы любим, друг друга и будем любить всю жизнь. Мы справимся с этим. Нам нужно продержаться хоть тридцать минут.
Андрей вдруг увидел, как вдали показались маленькие огоньки, но тут же исчезли.
«Показалось. Но до них далеко. Один бы я, может, и доплыл, но с Глорией… Я не могу её оставить. Она тут же пойдёт ко дну», - думал он.
- Брось меня, Андре! Оставь и…
- Не могу. И не проси. Держись… Думай о том, как будешь подписывать свои книги читателям.
Вторая волна всё-таки разъединила их. Андрей, почувствовав это, приподнялся, насколько мог вверх, и увидел метрах в десяти от себя руки Глории. Он доплыл до неё. Она правой рукой обхватила его за шею.
- Ногами, Глория. Работай ногами. Не сдавайся!
- Ноги… Я их не чувствую. Андре, я стараюсь помочь тебе, но ничего не получается. Я замёрзла, - прижимаясь к нему, тихо говорила она.
Андрея начали покидать силы. Они находились в открытом море уже двадцать минут. То, что Глория не продержится и пятнадцати минут, Андрею было ясно. Слёзы выступили на его глазах. «Мы ещё так молоды. Мы должны жить», - крикнул он изо всех сил, глядя на Луну. Глория очнулась. Крик вернул её в реальность. Разогнал туман в её мыслях, и она повторила:
- Андре, брось меня. Ты же сам выбился из сил. Оставь меня!
- О чём ты, Глория? Как я тебя брошу?
- Ты плачешь, Андре? Никогда не видела, как ты плачешь. Ты стал чувствительным.
Он держал её изо всех сил. Волны мешали ему. Он чувствовал, что вот-вот его руки - ослабевшие, остывшие, уставшие - выпустят её из своих объятий.
Глория потеряла сознание. Он перевернул её на спину и руками поддерживал её не подававшее никаких признаков жизни тело. Тучи то закрывали Луну, то давали ей возможность смотреть и освещать эту трагедию.
- Моя любовь! Говори, не молчи, прошу тебя! - со слезами на глазах обращался он к любимой, - Не молчи, слышишь?
Вдруг Глория открыла глаза и сказала:
- Прощай, мой Андре, моя любовь! Встретимся в другом мире. Море заберёт меня. Брось меня и плыви. И помни, я за всё благодарна тебе. Стелла…
- Что, солнце моё? Какая Стелла?
- Она напишет вторую книгу. Напишет за меня… Плыви…
- Люблю тебя!
Глория промолчала. Она уже не дышала. Третья волна - высокая, коварная - накрыла их, и Андрей
