Ветер обнаглел до такой степени, что пытался прогнать всех отдыхающих с пляжа. И каждый из нас на пляже пытался бороться со стихией и пытаться доказать своё пред ней превосходство.
Поневоле вспоминаешь Эрнста Хемингуэя и его рассказ «Старик и море». Чем не аналогия нынешняя борьба наших пляжников со стихией ветра? Впору мне написать свой рассказ «Старик и ветер». И будет он, в первом приближении, выглядеть так:
3.18. Старик и Ветер
Позднее утро. Нежное африканское солнце уже высоко и хорошо пригревает наши европейские тела, несмотря на инертность нашего мышления и свежесть в памяти суровости украинских январских морозов в двадцать пять градусов по Цельсию. А здесь, на самом юге Синайского полуострова солнце припекает очень хорошо и температура воздуха – те же двадцать пять градусов по Цельсию, только с плюсом. Небольшая разница в знаке, зато какой комфорт для тела и Души…
Но комфорт продолжался недолго. Вскоре, откуда ни возьмись, на всё побережье Красного моря налетел сильный ветер. Загрохотал плохо укреплёнными досками настила смотровой вышки у меня над головой, начал срывать с лежаков матрасы и разносить по всему пляжу, поднимать своими ладонями горсти песка и сыпать ими в глаза отдыхающих… Откуда и кто такого злюку выпустил? – На этот вопрос никто не мог дать ответ…
Мне в этом году будет 63. Чем я не Старик? И потому отдаю себя и свои впечатления о моей борьбе с Ветром как со стихией, излагая всё, как было по свежей памяти и с первых рук. Более того, записываю всё, что происходит в Природе, что творит Ветер и что чувствую и как противопоставляю всему этому я с натуры, тут же, как говорится, «не отходя от кассы».Не спорю, Море и Океан – куда более суровая стихия, нежели Ветер и с ними вряд ли я выдержал бы испытание и победил. А здесь у меня всё же есть шансы. Но это всего лишь на первый взгляд.
Я лежу на пляже под жарким южным солнцем (хотя и на календаре – январь). Это обстоятельство уже предполагает комфорт и удовольствие для тела и скромную радость для Души. Если бы не было сильного Ветра. И Ветер, как говорится, всю малину портит. И первая уверенность в лёгкой победе над стихией вскоре быстро куда-то исчезает. В сочетании с холодным ветром (и откуда только столько холода он в себя вобрал, ведь дует он с Африки, почти с экватора?), Солнце превращается в яркий бутафорный диск над головой, который, как и ночная Луна, светит, но не греет. Да, отмечаю я, Солнце уже сдало свои основные позиции перед мощной стихией Ветра. С одной стороны, это вселяет некоторый страх перед стихией Ветра, с другой стороны, стремление к соперничеству и борьбе, одержать Победу! Уж это сладкое слово «Победа». Скажите, и какой мужик не мечтает о Победе? Да вся суть его заложена самой матушкой-Природой в этом слове. Без неё – он ничто! И, подогреваемый стремлением войти в своё естественное состояние борца и победить, я уже себя внутренне настроил на длительную и нелёгкую борьбу. Ведь такой уникальный случай мне предоставила Судьба!...
Я лежу у самого обрыва. Передо мной море, да такое чёрное, что кажется в него вылили не одну сотню танкеров нефти и смылись, чтобы за это не нести никакой ответственности. И только частые белые гребешки волн видны на его поверхности – это для того, чтобы на этом контрасте белого с чёрным показать ещё большую моря черноту. И мне вдруг подумалось: «Ведь зря мои далёкие предки назвали Чёрное море чёрным: они, наверняка, не видели Красное море под напором сильного Ветругана, как таким его вижу я. Они бы точно изменили своё мнение в пользу Красного моря, назвав именно его «Чёрным»…
И я начинаю верить, что Ветер – одна из самых сильных стихий нашего Мира, даже сильнее стихии Моря и Океана! Зря я вначале принизил его роль и значимость среди стихий. Ведь стоит только посмотреть, как Ветер усмирил и заставил померкнуть стихию Красного моря: поднял на нём волны метровой высоты – под пять, а то и шесть баллов, заставил покорно слушаться его! И это уже не простой шалунишка, как я его ранее себе представлял, играющего с опавшими жёлтыми листьями на радость моих сыновей-младенцев29. А он кое-что, по большому счёту, значит. И заставляет поневоле себя уважать.
Ладно, заставлять себя уважать – это одно, но зачем таким дерзким способом? И эту его дерзость я ощущаю всем своим обнажённым телом. . Я чувствую необыкновенную его злость по отношению ко мне. За что? Что я ему плохого сделал? Возможно, он меня услышит и ответит на мой вопрос.
И тут я себя поймал на одном моём неэтичном поведении по отношению к Ветру: я к нему обращаюсь в третьем лице: «он», «ему» и т.п. Кому это понравится? И я решил исправиться… И вступить с ним в диалог… Я не хочу, чтобы такая сильная природная стихия, как Ветер, была моим Врагом. Я не собираюсь объявлять Ветру войну – уж больно слаб для этого человек, хотя в своём большинстве себя непомерно возвеличивает, взять, к примеру, его самозваное «Венец Природы». Тьху, на него! Да какой ты Венец, если ты палач Природы! И вообще, я удивляюсь, как долго ты, человек, ещё существуешь в этой Природе, да и вообще в этом Мире, когда ты в них инородное тело! Только, может быть, потому что всё твоё Зло, которое ты творишь в этом мире, компенсируется нем небольшим числом праведников в твоей среде, которые творят большое Добро…
А сейчас я хочу выстоять перед стихией Ветра на берегу Красного моря не как враг Ветру, а как друг ему. Более того, попытаться, если это получится, сделаться частью этой стихии. Знаю, что в нашем материальном мире это невозможно, в отличие от мира одушевлённых явлений Природы. И потому, чтобы показать свою предрасположенность к Ветру, я начинаю монолог, надеясь на диалог с ним.
«Ветер. Могучий ветер!
Я пришёл к тебе на взморье в гости, чтобы полюбоваться тобой во всей твоей силе и твоём величии! За это я тебя и уважаю, преклоняюсь пред тобой.
Ветер, я пытаюсь дышать тобой. Я ловлю твоё
