Лара улыбнулась. Эдгар налил ей шампанского, себе воды и предложил тост:
- За нас, Лара! За наши отношения! Не знаю, что нас ждёт впереди, но если нам суждено пойти дальше сегодняшнего вечера, увидим.
- Согласна. За нас!
Они выпили. Им принесли десерт. Они сидели и разговаривали. Знакомились друг с другом, «открывали» друг друга,изучали друг друга и каждый думал про себя: «Не ошибись!» Ибо в их возрасте каждая ошибка ранит в самое сердце. Они уже пережили в своей жизни и настоящую любовь (Эдгар, конечно, об этом не знал, потому что Лара не рассказывала ему о своём прошлом, о своей любви, о разочаровании ,скорее относящееся к Ларе, к её жизни), и утрату любимых.
Разговаривали, смеялись. Танцевали. Эдгар рассказывал Ларе разные истории, приключения, которые с ним происходили в жизни, о своём детстве, о юности, о творчестве. Читал ей стихи. И Ларе нравился тот мир, в который её потихоньку вводил Эдгар, держа за руку и как бы говоря: «Я открою тебе новый мир. Мир искусства. Мир внутренней свободы, к которой стремились все мыслители всех эпох и учили этому окружающий их мир – романами, картинами, музыкой, скульптурами, философскими трактатами, смелыми пьесами, за которые многие из них пострадали, – их сажали в тюрьмы, отправляли в ссылки, но всё равно те, кто это делал – власти, церковь, учились у них. Я открою тебе врата в другой мир».
- Ну, рассмешил, Эдгар. В это трудно поверить! Как тебе это удалось?
- Включи своё воображение.
- Ты забыл? Я работаю в банке. Откуда же у меня - воображение? Рассмешил. Уф! Да, вы действительно творцы... С вами интересно. Я сегодня многое узнала, Эдгар. И мир для меня, хоть не намного, но раздвинул свои границы. Не думала, что меня что-то может удивить. Что я могу чему-то удивиться. И как у него хватило смелости, у Гёте, пойти и разломать целую стену в городской библиотеке?!
- Так он открыл доступ к книгам, которые считались властью «нежелательными для чтения». И Гёте предупреждал отцов города об этом.
- Двенадцатый час, Эдгар. Мне пора. И знаешь, когда позвонила Дильнара, я не знаю, почему, я почувствовала себя одним из персонажей твоей книги. Да, да! Вот так сидишь в ресторане, и человеку, с которым ты пришла на свидание, а вернее, которого ты пригласила на свидание, звонит одна из главных героинь романа, который я прочитала два раза. Это впечатляет! Воспринимаешь всё происходящее вокруг себя другими группами чувств.
Эдгар рассчитался за ужин и повёз Лару домой. Подъехав к её дому, они посидели какое-то время в машине. Когда воцарилось неловкое молчание (ах, это неловкое молчание, сколько оно развело пар, только начавших свои отношения, из-за того, что они не могли найти точки соприкосновения душ, сердец; найти именно те слова, которые сблизят их, заставят понять друг друга и отгонят от себя это – «неловкое молчание»), Лара сказала: «Эдгар, мне понравился мир, в котором ты живёшь, вы живёте, ваш мир – поэтов, писателей... Я начинаю смотреть на вещи, окружающие меня, по-другому. В вашем мире всё более откровенно, правдиво и справедливо. И спасибо тебе за вечер! Чувствую себя, словно молодая студентка, прослушавшая увлекательную лекцию. Увидимся. Всего хорошего! И не забудь, послезавтра у тебя встреча с Дильнарой».
- Увидимся. Не забуду, - улыбнулся Эдгар, поняв намёк Лары на то, что в книге, он частенько забывал о своих обещаниях.
* * *
ТРИ ДНЯ ЭДГАР НЕ ВЫХОДИЛ из квартиры. Он изучал философские труды Руссо и Дени Дидро. Читал «Философские мысли», где Дидро уже отрёкся от безоговорочного признания христианского бога. Парижский парламент, осудивший это сочинение на сожжение, в своём постановлении писал, что в «Философских мыслях» Дидро «с напускным притворством ставились все религии на один уровень, чтобы не признавать в конце концов ни одной».
Дочитал до конца роман Дидро «Монахиня», в котором девушку Сюзанну Симонен, вопреки её воле, определили в монастырь, что было во времена Дидро не редкостью. Природа создала её для жизни, создала её свободной. Общество, в котором она жила, руководствуясь противоестественной моралью, проповедуемой церковью, заковало её в кандалы. И девушка протестует, отстаивая свои естественные права. Сюзанна в ужасе. Она бежит из монастыря…
Роман «Монахиня» написан в форме записок – исповеди девушки. Повествование ведётся от первого лица. Особый жанр диалога позволил Дидро использовать один из основных элементов драматической литературы – разговорную речь. Эдгар подумал, что и в своём романе он использовал этот жанр. Так более понятней для читателя и реальней для восприятия диалогов. Всем доступный язык - язык, который мы слышим повсюду – в маршрутном такси, в магазине, на остановках в ожидании автобуса и в других местах, где есть люди. Размышляя над прочитанным, Эдгар вдруг удивился: «Почему мне никто за эти дни не позвонил? Господи! Я, наверное, забыл включить телефоны! Помню, как я выключил и свой, и второй – «для избранных».
Он быстро нашёл телефоны и оба включил. В это время раздался звонок в дверь. Эдгар подошёл к двери, посмотрел в глазок и увидел младшего брата. «Да, теперь будет…», - подумал он.
Открыл дверь . Вошёл Юра. В это время зазвонили сразу два телефона. Эдгар не знал, что делать – то ли разговаривать с братом, то ли отвечать на звонки.
- Ответь, ответь. Люди уже устали от твоего сумасбродства. Да, как ты это называешь? «Провалы в памяти. Со всеми может случиться!» - усаживаясь в кресло, сказал младший брат.
- Алло! Да! Дильнара, виноват!
- Эдгар! Узнаю тебя! Нет, я не обижаюсь. Правда, я просидела в кафе, где мы договаривались встретиться вчера, сорок минут. Но, вспомнив о твоей привычке, с которой так безрезультатно сражалась Камилла, рассмеялась. Глядя на меня рассмеялись и официантки.
- Дильнара, я всё исправлю. Ты где? В зоне отдыха? Через тридцать минут буду. Жди.
- Хорошо, Эдгар. Буду ждать. Я с сыном.
- Алло, Лара! Прости! Зачитался, записался...
- Эдгар, я звоню уже два дня. Волнуюсь.
- Это хорошо. Значит, я тебе не безразличен.
- Ты что, снова забываешь включить телефоны? «Провал в памяти»? У меня такое ощущение, что мы живём в твоей книге. Во втором томе.
- Во втором томе? Извини, Лара. Что ты хотела?
- Может,
