- Как ты могла, Лара?! – удивилась Евдокия Леонтьевна.
- Прихожу домой, он сидит и смотрит на фото.
- Эдгар, не суди строго, я не хотела так делать. Разозлилась на то, что ты снова…
- Однако сделала, - громко сказал он. – Не пойму. Когда мы решили жить вместе, я тебя спросил:" Лара, ты не будешь ревновать меня к Камилле? Что ты ответила?".
- Не помню, Эдгар, - оправдывалась я.
- Как ты могла так бессердечно поступить? Она для меня жива, и пока я жив, она не умрёт, - вставая с дивана, с этими словами он ушёл в свой кабинет.
- Зря ты так сделала. У каждого человека в душе есть, скажем так, комнаты, куда они никого не впускают. Это надо чувствовать, Лара! Уверена, ты ему не рассказала о своём прошлом. Об измене, о Станиславе,.. о том, что тебе стыдно за то, как с тобой поступил Станислав. Из эгоизма, конечно. Я права? – спросила мать.
Отец Лары, Илларион Макарович, всё слышал. Он специально неплотно закрыл дверь в кабинет и всё слышал. Весь разговор.
- Он несколько раз спрашивал меня о прошлом, но я дала понять ему, что в него нет доступа. Но кое-что всё же я ему рассказала... С тех пор, он больше ни разу не интересовался моим прошлым и не намекал...
- Видишь, ты знаешь о нём всё. А он о твоём прошлом - нет. Только о настоящем. Ты дала ему понять, и он всё понял.
- Я почувствовала, что сделала большую ошибку. Утром следующего дня он ушёл и не был дома пять дней. Не знаю, где он был, я все эти дни была, как на иголках, но по возвращении он сказал, что ездил в Ейск к поэтам. Я не стала, как Камилла (господи, опять Камилла!), намекать ему, что он мог бы позвонить, ведь я ждала. Я извинилась, села рядом с ним на диван, положила голову ему на плечо, и так мы просидели около часа.
«Больше не делай так, Лара. Я думал, ты уже…». Он не договорил фразу. Я задала вопрос, что он имел в виду? Что хотел сказать этой незаконченной фразой? Но он молчал. Потом мы сели ужинать и говорили, как ни в чём ни бывало о работе, о его поездке в Ейск – словом, будто ничего и не произошло. Я обрадовалась, но вспомнила те пять дней, проведённых в ожидании его звонка. Как только Камилла… Опять Камилла! Хм! Как она справлялась с этим?
- Она работала. Писала и доверяла ему. Она знала, что он ей никогда не изменит, и просто скучала без него, - объяснила мать. – Сны, Лара. Ты же дочь учёного, сама математик, а читаешь разные «Сонники». Как это понимать? Дочь учёного человека, математик читает это… Ты знаешь, что такое сны? Думаешь, учёным не снятся сны? Снятся. И открытия им снятся, - пояснила мать. – Тебе с ним интересно? Ты его любишь?
- Интересно. Люблю. Но…
- Это главное, я полагаю, - улыбнулась мать.
- Он хочет написать книгу о её живописи. Консультируется с художниками, с искусствоведами...
- А ты ревнуешь. Это его жизнь, его прошлое, которого, в отличие от тебя, он не стесняется. И поведал о своих чувствах в книге. Открылся. Пока, поверь мне, ты не откроешься ему, не расскажешь о своём прошлом, не съездишь на могилу Станислава, покоя тебе не будет.
- Теперь, мам, я знаю: если творческие люди полюбят, то это навсегда. Возраст для них не имеет значения. И если один из них умрёт, то они живут так, словно дух любимой или любимого находится рядом. Разговаривают с ними, пишут о них, посвящают им музыкальные произведения – словом, переносят их в вечность. Возможно, я хотела, чтобы так…
- Чтобы так любил тебя Эдгар? – закончила фразу дочери мать.
- Мам, три года мы вместе, и ни разу он не предложил мне руки и сердца. Предложил бы мне стать его гражданской женой или сделать помолвку. Это родители Камиллы были против, но вы бы дали согласие. Три года!
- Дочь, ты говоришь о ваших отношениях в прошедшем времени. Ты уже всё решила? (Длительная пауза.) Так молчат, Лара, когда испытывают глубокое замешательство или сомнение. Когда мы наконец, как нам кажется, примем правильное решение, вслед за ним приходит сомнение потирает руки и говорит: «Ну что? Думаешь, это правильно?» - вставая со стула, сказала мать. - Раз приняла решение…
- Мам, я всё взвесила, рассчитала – и решила. В Ростове мне будет лучше. Мы будем вместе. Все мы: Рита, я, Машенька, внучка. Я начну новую жизнь. Посмотрим, какие чувства окажутся сильнее: мои или чувства мира, в который меня ввёл Эдгар. И на этом закончим.
- Вернулось твоё прошлое – твой эгоизм, себялюбие и гордыня. Эти три порока, которые преследуют тебя. Вспомнишь меня, Лара, это - ненадолго. И хоть ты так уверенно всё рассчитала – свою будущую жизнь, я как мать чувствую, что ты за эти три года изменилась. В тебе произошли изменения – в лучшую сторону. И ты это сама чувствуешь. Дай волю желаниям. Не сдерживай чувства. Не люби себя так. Любовь – это жертва прежде всего. И помни, что в гордыне содержится много стыда. Я надеюсь, что ты всё поймёшь ещё до того, пока стыд не обезвредит этот яд – твою гордыню.
- Мам, пойдём спать. Уже поздно. Я устала. Я всё решила. Я всё сделаю…
- Значит, вы теперь с Эдгаром будете просто мужчиной и женщиной? Мужчина и женщина.
- Что это значит, мам? Не в первый раз слышу.
- Чужими, - пояснила Евдокия Леонтьевна.
- Я пошла спать.
Лара прожила у родителей пятнадцать дней вместо двадцати, как планировала. К разговору о их будущем с Эдгаром они больше не возвращались. Лара повидалась со всеми подругами детства, юности, с одноклассниками. Они вспомнили дни, проведённые вместе, - школу, студенческие годы...
Лара ходила по городу, по его улицам,
