Но через пару месяцев после того, как я попала сюда и начала привыкать к местным порядкам, Агафья отвела меня в церковь, где батюшка спросил, не хочу ли я принять крещение в православную веру? Вопрос был риторический, - не желающим креститься место только в тюрьме, как иноверцам, или того хуже – атеистам.
И меня окрестили Дарьей.
Я остановилась, уважительно склонив голову.
- Да, сударыня?
Агафья молчала пока все мои одногруппницы не прошли мимо, и не скрылись за дверями столовой. Потом сухо бросила:
- Приподними подол.
- А… что?
- Ты слышала, Дарья. Приподними свой подол.
Недоумевая, я ухватилась обеими руками за ткань сарафана и приподняла его, открыв ноги до середины голени.
- Выше, - велела Агафья.
И тут я увидела. На подоле двумя пятнами проступала кровь. Очевидно во время ходьбы, мои коленки начали кровоточить сильнее, а я и не заметила. Но делать нечего – пришлось поднять подол выше и продемонстрировать Агафье боевые раны. Она несколько секунд молча их разглядывала, потом спросила голосом, не предвещавшим ничего хорошего.
- Что с тобой произошло, Дарья?
- Я упала...
Мысли метались в голове, как вспугнутые воробьи под куполом нашей церкви. Сейчас Агафья спросит, где я упала. А если она уже знает? И тогда моя ложь станет ещё одним поводом для наказания, да ещё каким! Уж что-что, а ложь наша воспитательница карала со всей строгостью.
- Где ты упала?
Решив - будь что будет, я принялась врать.
- Вчера после обеда я вернулась в дортуар, чтобы взять тетрадь по истории… Потому что… потому что утром её забыла. А потом, чтобы не опоздать на урок очень торопилась, споткнулась и упала на дорожке.
Это походило на правду, в приюте дорожки между строениями были вымощены крупным гравием, и чтобы, упав на них содрать колени в кровь, особых стараний не требовалось.
- Допустим, - так же холодно продолжала Агафья, - почему сразу после этого ты не обратилась в медпункт?
- Я опаздывала на урок, - пробормотала я, уронив голову на грудь.
- Такое рвение похвально. Тогда почему ты не сделала этого после уроков?
С перепугу на меня снизошло вдохновение и я, вполне натурально всхлипнув, выдавила:
- А… а потому что сестра Марья стала бы меня мазать йодом. А я боюсь… от него еще больнее.
Голос Агафьи слегка смягчился.
- Глупая. Сестра Марья обрабатывает ссадины не йодом, а перекисью водорода. Сейчас же ступай к ней. И… Дарья, посмотри на меня.
Я подняла глаза. Агафья выставила перед собой указательный палец, как делала всегда, собираясь сообщить что-то по ее мнению очень важное.
- Запомни накрепко – ты будущая женщина, а значит будущая мать. И твое тело не принадлежит тебе одной. Та, которая не заботится о своем здоровье, не заботится и о здоровье будущих детей. Есть ли для женщины более тяжкий грех?
Она приподняла брови, давая мне понять, что ждет ответа.
- Нет, Агафья Викторовна… то есть да… то есть, нет, не существует грех…
- Иди уже, - махнула рукой воспитательница, - Я возьму в столовой порцию на тебя.
- Спасибо, Агафья Викторовна, - я снова склонила голову, и заторопилась к больнице, не веря в то, что так легко отделалась. Упала на дорожке, ха! Только такая зануда, как Агафья, всю жизнь прожившая в четырёх стенах, может поверить будто девочка, выросшая в тайге, способна упасть на ровном месте.
Но как оказалось, не только она. Сестра Марья поверила тоже. Она жалостливо охала, пока обрабатывала мне коленки, и костерила всех, кто по ее мнению был виновен в случившемся. От архитекторов приюта, задумавших такое покрытие для дорожек, до министерства образования, установившего настолько короткие перемены между уроками, что дети должны «сломить голову». В итоге мне даже стало стыдно перед доверчивой и доброй Марьей за свою ложь.
Из медпункта я вышла с настолько туго перетянутыми бинтом коленками, что ковыляла вразвалочку, не в состоянии согнуть ноги. Столовая уже наполовину опустела, но Яринка сидела на своем обычном месте, её рыжую голову было видно издалека. Рядом с ней на подносе стоял мой остывающий обед.
- Спасибо, что подождала, - я неуклюже, боком, плюхнулась на стул, вытянув негнущиеся ноги перед собой.
- Фигня, - отмахнулась подруга, - Ну что? Чего Агафья от тебя хотела?
Я коротко поведала события последнего получаса, и Яринка заметно расслабилась.
- Молодца, отмазалась. А то за лазанье по деревьям Агафья бы тебе всыпала.
Я кивнула и принялась за еду, но видела краем глаза, что Яринка не ест, а продолжает внимательно смотреть на меня. Какое-то время я упрямо пыталась этого не замечать, но потом со стуком положила ложку, и повернулась к ней.
- Что?
- Может, всё-таки расскажешь, что ты на самом деле забыла на дереве? – Яринка хитро прищурилась.
Вот-вот, мою подружку так просто не обманешь, слишком хорошо она меня знает. Да и не собиралась я обманывать, просто выжидала подходящий момент для разговора.
- Расскажу, - сдалась я, - только после обеда и не здесь.
- Когда? – Яринка возмущенно всплеснула руками, - Мы едем в музей анимации после обеда, забыла? А это через двадцать минут!
Я застыла с куском хлеба во рту. Забыла.
В свободные от учебы дни, а это суббота и воскресенье, администрация приюта частенько устраивала детям выезды в город на всякие культурные программы. Но наша группа вчера уже ездила в Новодевичий монастырь, а две поездки за одни выходные – такого еще не было.
- Ну, Ярин… ну, значит, вечером расскажу. Так ещё лучше будет.
Яринка вроде как надулась, но я знала, что это не всерьёз, поэтому спокойно продолжила обед. А к тому времени как закончила, у меня созрел великолепный план.
Сейчас подойду к Агафье, продемонстрирую перебинтованные коленки и пожалуюсь на боль. Она, разумеется, оставит меня в приюте, по её мнению это будет еще и наказание - отлучить воспитанницу от поездки в город. За что наказание? Хотя бы за то, что забыла на урок тетрадь, из-за чего опаздывала, торопилась, и упала. Мораль – девочки, собирайтесь перед занятиями внимательнее, не то, как Дарья, в выходные будете сидеть в приюте.
А мне сегодня того и надо. Когда наша группа уедет (и Агафья в
