- А ещё тебя отправят в колонию, и все наши планы накроются, - подытожила я.
- И это тоже, - она не стала спорить, - Поэтому за свою гавёную жизнь папашка может не бояться. Но я выскажу ему всё что думаю. И про маму, и про то, что он в своих рогах сам виноват, и про то, как от меня отказался, и про...
- Не вздумай! - я еле удержалась от того, чтобы не отправить Яринку валяться второй раз, - Агафья тебя за это накажет.
- Подумаешь! Оно того стоит.
- А ещё напишет в твоей анкете, что ты родного отца обругала! И этот твой Львович пошлёт тебя куда подальше! Зачем ему жена, которая не уважает родителей?!
- Да пусть Львович сам идёт куда подальше! Этот старый пень меня уже достал!
На этот раз я всё-таки подалась к Яринке, но не толкнула, лишь бессильно потрясла в воздухе кулаками. Я очень люблю свою единственную подругу, но как же иногда она достаёт своим ослиным упрямством и нежеланием думать о последствиях! Одно хорошо - у меня было достаточно времени, чтобы изучить эти её черты характера и разработать метод борьбы с ними. Тут помогут лишь спокойствие и аргументация.
- Яриша, - почти ласково заговорила я, спрятав кулаки за спину, - Мне с трудом удалось уговорить Дэна, чтобы он не посылал нас. А знаешь, почему он хотел это сделать? Ты же слышала наш разговор?
- Ну? - недовольно буркнула Яринка, чуявшая подвох.
- Он сказал, что мы ещё дети. И сейчас мне кажется, что это правда. По крайней мере, про тебя - точно.
Подруга вскинулась, но я повысила голос:
- Ты готова всё погубить просто потому, что тебе вдруг захотелось поругаться с отцом!
- Да что я погублю-то? - перешла в атаку Яринка, - Это только меня и его касается...
В коридоре зазвучали шаги, и мы притихли, прислушиваясь к тому, как кто-то идёт по коридору.
- Это нас всех касается, - на всякий случай я перешла на шепот, - Тебя накажут, жених бросит, думаешь, Агафья оставит это без внимания? Она будет тебя пасти! А заодно и меня. А ведь нам надо как-то переписываться с Дэном и читать книги. И скоро растает снег, разве ты не захочешь в лес? Мы сейчас должны быть паиньками, чтобы Агафья про нас даже не вспоминала лишний раз. Только тогда всё получится.
Яринка упрямо сопела, глядя в сторону, и обычно это было первым признаком её капитуляции. Пришла пора наносить решающий удар.
- И вообще, - вкрадчиво добавила я, - Ты же в итоге собираешься до него добраться? Так не лучше ли сейчас втереться в доверие, чтобы потом всё было легче?
Подруга заморгала и размякла, а я позволила себе перевести дух - самое трудное позади.
- Дайка, - она с сомнением посмотрела на меня, - А если он пришёл не мириться, а сделать ещё какую-нибудь гадость?
- Ну, какую гадость он может сделать? Ты ему даже по документам уже не дочь, он от тебя отказался.
- Фамилия-то у меня его, - грустно ответила Яринка, - И даже если он сегодня отказался, завтра может снова признать, закон это разрешает.
- Ну, - я развела руками, - Всё равно ты всё узнаешь только завтра.
- Ладно, - Яринка решительно тряхнула головой, - Только у меня одна просьба. Ты пойдёшь со мной.
Вот тут я удивилась.
- С тобой? К отцу? А разве так можно?
- Можно. Ты просто рядом побудешь. А если он не захочет разговаривать при тебе, то пусть проваливает, откуда пришёл. Если я с ним одна останусь, то боюсь - психану. А так - посмотрю на тебя, и вспомню, что нельзя.
- Ну, хорошо, - успела согласиться я, прежде чем в коридоре снова зазвучали шаги, и в палату зашли Настуся и Зина. Они принесли нам домашнее задание, и последние новости.
Визит соседок оказался очень кстати, он отвлёк Яринку от мыслей об отце, а меня от тревоги, вызванной сегодняшней беседой с Головой. И спать в ту ночь мы легли почти спокойными.
Глава 15. Телегония.
Яринкин отец оказался высоким худым мужчиной с глубокими морщинами на лице, костистым бритым черепом, и колючим взглядом водянисто-голубых глаз. Ничего общего между ним и своей подругой я не увидела, что не могло не радовать - пойди Яринка внешностью не в мать, а в отца - не бывать ей такой красоткой.
Мы сидели на скамейке возле школы, куда суетливая и неестественно радостная Агафья и привела дорогого гостя. Гость брезгливо морщился, глядя под ноги, на кашицу талого снега.
- Ну, вот ваша девочка, Егор Васильевич - пропела она, останавливаясь перед нами, - Вы можете поговорить здесь, а можете пройти в школу, там удобнее.
Забавно, но за всё время нашей дружбы с подругой, я и не знала, что она - Егоровна.
- Спасибо, мы останемся на улице, - отрывисто бросил Яринкин отец, не глядя на Агафью, и как мне показалось, не слишком вежливо давая ей понять, что в услугах сопровождающего больше не нуждается. Но Агафья тоже посчитала свой вклад в воссоединение семьи выполненным, и ещё раз дежурно улыбнувшись, заспешила в сторону школы. И мы остались втроём.
Яринка не смотрела на отца, с момента его появления она даже не пошевелилась. А вот он разглядывал её пристально, и как мне показалось - удивлённо. А наглядевшись вдоволь, сунул кулаки в карманы брюк, и изрёк.
- Ты стала ещё больше похожа на мать.
Яринка и сейчас не посмотрела на родителя, лишь чуть шевельнула бровями.
- Ты пришёл, чтобы сказать мне об этом?
- Не только, - Егор Васильевич покосился на меня, - Мы можем остаться одни?
- Нет, не можем, - тем же ровным отсутствующим голосом ответила подруга, - Кстати, познакомься, это Дай... Даша. Даша - это мой папа.
От лошадиной порции яда вложенной в слово "папа" я поёжилась, и слабо пискнула:
- Здравствуйте, сударь.
Он недовольно дёрнул головой.
- Нам нужно поговорить наедине.
Яринка пожала плечами.
- Нам? Мне не нужно. И оставаться с тобой наедине я не хочу. От Даши у меня нет секретов, она, знаешь ли, единственный мой близкий человек после смерти мамы.
У Егора Васильевича заходили желваки - слушать возражения от дочери он явно не привык. Вот только кого теперь это волнует? Яринка снова смотрела в сторону, всем своим видом демонстрируя равнодушие, я тоже решила, что недовольство этого во всех отношениях неприятного дядьки меня не касается. Пауза затянулась. И Яринкин отец сдался.
Он
