Ага, сейчас.
-Не могу, я ее сама боюсь.
- Как это?
- Это не моя собака, я только присматриваю за ней.
Соседка помолчала(!) и начала пятиться к порогу. Александр пристально следил за ее передвижением. Возле двери она открыла рот, чтобы что-то сказать. Александр
гавкнул, как будто в басовый колокол бухнул. Она выскочила за дверь, а я готова была расцеловать умного пса.
Остальные соседи жили немного дальше и, так, как этот участок пляжа отличался повышенной каменистостью, почти не граничили друг с другом. Вот у Люськиного дома, как еще у некоторых, было большое преимущество - он имел выход к морю. Только несколько домов были нежилыми, в остальных жизнь не то чтобы кипела, но вполне теплилась.
Меня вполне устраивало это слегка растительное существование, которое состояло из компьютера, прогулок по пляжу, ближних и дальних, и сидения в баре у причала. Бар прозябал в ожидании летних месяцев, и был открыт, как мне казалось, только потому, что хозяину нечем заняться. Правда, было несколько постоянных клиентов. Один из них, забегая на полчаса, успевал обстоятельно рассказывать бармену хронику своей семейной жизни. Даже я, бывая в баре пару раз в неделю, была в курсе всех событий. Из рассказов Димы было понятно, какая зараза его жена, а уж когда увидела ее, то вполне уверилась этом. Истеричка с бесконечно длинными ногами, которой постоянно нужны доказательства собственной привлекательности. А если их нет, в жертву приносится собственный муж. Она часами дуется на него и вынуждает умолять о прощении за несуществующие грехи. А он считает ее утонченной натурой и верит всем ее постановочным истерикам.
Иногда сюда набегали моряки с небольших сухогрузов из порта, и бар оживлялся. Хорошо, что только иногда. Они немилосердно курили и, когда уровень воздуха в дыму сильно понижался, мы с Александром сбегали оттуда. Он, как и я, не любил курильщиков. Кстати, постоянные клиенты нас уже знали, и считали своими. Мы даже пользовались некоторым уважением, которое, по моему мнению, было целиком заслугой Александра. Уважение проявлялось в том, что при нас они старались не курить и особенно не выражаться. Правда, это удавалось им далеко не всегда, но я никогда не выражала неудовольствия. Зато его выражал Александр. Когда их заносило, он начинал лениво лаять, совсем как при соседке, и местные выпивохи понижали голос и даже начинали подбирать слова. Ну, надо же!
В тот день утром мы, как всегда, вышли на прогулку. Уже тогда казалось, что наступает вечер, над морем висели серые и тяжелые, как демисезонные мужские пальто советского пошива, тучи. Единственно, что радовало – не было ветра. Свежий воздух хотелось вдохнуть поглубже, но высокая влажность забивала дыхание. Я медленно плелась по берегу, кутаясь в куртку. Александр нарезал круги вокруг меня, стараясь заставить идти быстрее. По утрам у него, видите ли, всплеск энергии. А мне бы позевать на крыльце с чашкой кофе. Тем более, что погода располагает к медлительности и созерцанию. Кажется, все дело в пониженном давлении.
В это утро мне встретились старик со старухой. Это я их так назвала, не такие уж они старые. Просто живут дальше всех, на краю нашего небольшого поселка, на самом берегу. Как в сказке – у самого синего моря. Мне кажется, в шторм волны достают до их дома. Как-то ночью я всерьез опасалась, что его cмоет в море. Но когда утром мы вышли, то увидели, что пейзаж не изменился и домик из ракушечника стоит на месте.
Так вот, я встретила старика со старухой. Вадим Сергеевич молча дымил своей трубкой в сторону, а его жена пригласила меня в гости. Оказывается, у них юбилей совместной жизни и они решили устроить праздник. Я узнала, что в свое время у них не было денег на шумную свадьбу, о которой мечтала невеста, и сейчас они решили наверстать. Видимо, чтобы народу было побольше, решили позвать и меня. Иначе, зачем им я? Близко не общаемся, да и то, говорим исключительно о погоде и состоянии здоровья. Я согласилась, потому что жизнь была спокойной до безобразия, даже для меня. Особенно хорошо было то, что после праздника вся рутина опять вернется.
Размышляя так, я чуть не забыла поздороваться с Юрой и Примой, охраняющими стоянку на десять крутых тачек. Юра всегда располагал новостями из криминальной жизни города, скорее всего, от своих клиентов. Когда до меня доходили слухи об очередных разборках, я старалась быстренько прошмыгнуть мимо Юриной стоянки. У него было почти неодолимое (во всяком случае, для меня) желание поделиться самыми кровавыми подробностями. Мои просьбы не продолжать он принимал за женское кокетство, и рассказывал свои истории, взглядом проверяя, достаточно ли сильно я пугаюсь. Сегодня мы просто не могли пройти мимо. Александр нес подарок Приме, лохматой красавице неопределенной масти. Подарком была не полностью обглоданная кость. Идея подарка была моя. Каждый раз Александр явно выражал Приме свою симпатию – сначала носился перед ней по пляжу, потом долго знакомился, пытался пристроиться рядышком, но она только отворачивалась. При этом я всегда интересовалась, откуда взялось ее имя. То ли какой-то шутник назвал ее в честь известных папирос, то ли она заслужила его своим неприступным видом. Мне стало жалко Александра и я заставила его нести эту косточку, надеясь, что он сообразит, что с ней делать дальше. Напрасно я сомневалась в его сообразительности. Косточка была доставлена к ногам Примы, она ее обнюхала и, кажется, не возражала против дальнейших ухаживаний. Александр с довольным видом улегся рядом. Придется немного пообщаться с Юрой.
- А ты слышала, - начал он радостно (боже мой, очередные ужасы!), - Бердели праздник устраивают!
- Кто?!
- Соседи ваши. Разве тебя еще не пригласили? Сказали, всех пригласят.
Мне нравится это «всех». Звучит как весь местный бомонд. Свет, так сказать.Так ты идешь?
- А что, будет много народу?
- Я ж говорю – все!
Так, зайдем с другой стороны.
- Дом у них не очень большой, боюсь, все не поместятся.
- Так они не у себя, а
