Замысел Творца
Едва закатное солнце скрылось за горизонтом, и помещение погрузилось в дрожащий полумрак, разгоняемый светом немногочисленных свечей, раздался настойчивый стук в дверь. Георг, ругаясь и поминая чертей, которые на ночь глядя привели кого-то к видному ученому, поплелся открывать дверь. Мастер, только что с трудом разогнувший спину, чтобы поднять голову, снова склонился над сложным рисунком-схемой, состоявшим из концентрических окружностей и вороха мелких пометок. Ругательства молодого ученика гулко разносились в комнатах северо-западной башни. Сам же ученый молча продолжил подписывать маленькие кружочки будто нанизанные на проведенные ранее линии.
На нижнем этаже ругань внезапно сменилась вежливыми и даже заискивающими бормотаниями. Георг, верно, извинялся перед кем-то за то, что поминал всуе чертей и не спешил открывать важным гостям. В том, что гости и впрямь были непростые, сомневаться больше не приходилось. Мастер снова выпрямился и приготовился встретить представителей Папы. Он был уверен, что именно Лев X направил к нему своих посланцев. Не иначе снова начнет просить поучаствовать в своей календарной реформе.
И точно, едва дверь обсерватории открылась, на пороге появилась высокая фигура в черной сутане с малиновой епископской окантовкой, подпоясанная фашьей того же цвета. На голове, вместо традиционного пилеолуса, красовалась по случаю довольно скверной погоды «римская шляпа». Позади епископа маячил молодой человек в сплошь черной сутане семинариста, поверх которой был накинут плащ с глубоким капюшоном, скрывающим лицо. Виден оставался лишь острый подбородок гостя.
— Добрый вечер, мастер Николай, — вежливо произнес священник на латыни. — Как ваше здоровье?
— Приветствую, господа, — ответил ученый. — Простите старика за то, что не встречает вас стоя, но годы мои уже не те, да и здоровье в последние месяцы подводит. Как дождь заморосит, так встать не могу без моего верного Георга. Тем не менее, очень рад видеть в моей скромной обители столь высоких гостей. Это большая честь для меня! Проходите, присаживайтесь. Я уверен, что Георг будет гостеприимным хозяином и подаст нам вина.
Молодой ученик, мелькнувший было в дверях, понял намек мастера и скрылся внизу. Священнослужители вошли в помещение обсерватории, и епископ сел на деревянный стул напротив ученого. Его спутник застыл за плечом своего начальника, так и не скинув капюшона. Гость явно хотел побыстрее перейти к разговору, но хозяин обсерватории вежливо попросил дождаться возвращения своего ученика. Большая часть свечей была сосредоточена на столе ученого и вокруг него, чтобы глаза старика не так уставали от ночной работы. Мастер, таким образом, оказался в ореоле света, а его гости притаились на границе тьмы. Странное положение, учитывая статус визитеров, подумал ученый и усмехнулся своим мыслям.
Наконец, вернулся Георг с запыленной бутылкой красного вина и медными кубками. Налив гостям и мастеру, он замер в тени у стены, словно обычный слуга, а не коллега-ученик. С ним такое бывало, особенно, когда в башню заглядывали представители церкви.
Мастер сделал маленький глоток, фактически просто коснулся губами напитка, в то время как епископ разом проглотил половину порции. Судя по всему, и впрямь настоящий слуга Его Святейшества. Удовлетворенно хмыкнув, ученый, не давая гостю даже открыть рта, взял инициативу в свои руки.
— Господа, — проговорил мастер. — Я уже говорил Его Святейшеству о том, что у меня нет ни сил, ни времени для того чтобы принять участие в реформе календаря, которую Его Святейшество желает провести. Я слишком занят своими научными изысканиями, и мое здоровье, увы, уже совсем не то. Боюсь, что мне не пережить поездку в Рим.
— Мастер Николай, не переживайте, — с легкой улыбкой сказал епископ. — Мы пришли по другому вопросу.
— Да? — удивился ученый. Затем он внимательно посмотрел на гостя и нахмурился. Что-то странное было в этом человеке. Лицо его было довольно молодым, возможно, даже слишком молодым для его сана. Синие глаза внимательно разглядывали старика, а ухоженные пальцы правой руки безостановочно поглаживали аккуратно стриженую, окладистую черную бороду, в которой встречались, однако, седые волосы. Надо заметить, что этих волос было, возможно, даже слишком много для его возраста. — Прошу меня простить, Ваше Превосходительство, но мы, кажется, не знакомы. Хотя я думал, что имею честь быть представленным всем епископам в округе.
— Вы правы, мастер Николай, — снова улыбнулся священнослужитель. — Я прибыл издалека, заинтересовавшись вашей научной работой. Мое имя Маркус.
— Что ж, прекрасно, Ваше Превосходительство, — снова помочил губы в вине ученый. — Чем же вас привлекла моя научная работа?
— Ну как же, мастер Николай! — воскликнул загадочный епископ. — Вы ведь предлагаете поверить в то, что Земля, наш дом, сотворенный Господом Богом — не есть центр мира, не так ли?
— Именно так, — кивнул ученый. — Всю свою жизнь я смотрел на небо, пытаясь разгадать танец звезд и планет, понять замысел Творца. Эти сложные перемещения, неправильные траектории, эпициклы — они казались мне письменами, которые Всевышний оставил нам, людям, чтобы мы могли прочесть их. И однажды я задумался над тем, что слишком уж сложно все устроено, непонятно и запутано, согласны? И тогда мне пришло в голову, что мы неправильно читаем божественное послание. Бог ведь не может быть дураком?
В углу ахнул от неожиданности Георг. Ученик ожидал вспышки гнева от епископа, но тот лишь махнул рукой — продолжайте, мол. Мастер вскинул правую бровь, тоже ожидая некой иной реакции от священника, но продолжил:
— Изучив труды древних астрономов и собственные наблюдения, я придумал, как можно все устроить проще и элегантнее. И уж если такое пришло в голову мне, простому человеку, то уж наш Творец никак не мог использовать иное, менее рациональное устройства мира.
— Полностью с вами согласен, — неожиданно для ученого проговорил странный епископ, снимая свою шляпу и наклоняясь ближе. — А теперь, не могли бы вы изложить все подробно?
Мастер внимательно посмотрел в глаза собеседнику. Неужели тот издевается над стариком? Епископ лично пришел в его обитель на ночь глядя, чтобы разобраться в новой системе мира, придуманной астрономом? Это было до того неожиданно, что ученый никак не мог поверить в происходящее. Да, священнослужители и сам Папа уважали практический результат его трудов, но самую суть его считали еретической и противоречащей Священному Писанию. Никто из них, если говорить о высших чинах, никогда не пытался вникнуть в детали и разобраться в подробностях. А тут — самый натуральный епископ просит мастера изложить все как на духу.
Как бы то ни было, священнослужитель не шутил. Его глаза смотрели на ученого с прежним вниманием, и в них таился могучий интеллект и сильная воля. Этот человек действительно заинтересовался трудами астронома. Что же, всегда приятно рассказать интересную теорию думающему собеседнику.
И мастер Николай начал
